И от всех троих за милю несло спиртным.
Сара не сказала им ни слова и молча прошла вслед за веселой троицей в спальню, дверь которой была ею предусмотрительно распахнута заранее. Братья попыхтели, примерились и наконец сумели протиснуться в комнату, не снимая Макса с плеч.
— Я выиграл соверен, Сара, — невнятно сказал Макс, с трудом шевеля разбитыми губами. — Не спрашивай как. Для тебя, дорогая. Саймон, дай ей соверен.
Саймон протянул Саре монету, которую та молча, и даже не взглянув, положила на стол.
— Это было не легче, чем в каменоломне, — снова подал голос Макс. — Я имею в виду — заработать для жены соверен.
Саймон негромко фыркнул.
— Не надо, Сара, не смотри на нас так осуждающе, — сказал Мартин. — Мы просто отпраздновали. В “Королевской Голове”. Весь Стоунли там собрался. И каждый хотел с нами выпить за победу. Подтверди, Макс.
— Каждый хотел с нами выпить, — послушно подтвердил Макс.
— Макс теперь — национальный герой города Стоунли, — широко улыбнулся Мартин. — Вот так-то, Сара. Подтверди, Макс.
— Я — герой, — кивнул Макс и тут же вскрикнул:
— Ой, тише ты, Мартин! Больно!
Сара указала рукой на кровать, и братья отнесли на нее Макса, но только лечь он не пожелал и остался сидеть, привалившись спиной к подушкам.
— Она часто у вас бывает такой? — спросил Макс у братьев, указывая рукой на Сару. — Я имею в виду.., э-э.., молчаливой?
— Нет, — рассмеялся Саймон. — Чаще она как раз наоборот… Разговорится — не остановишь. Правда, мы ей братья; возможно, с мужем она будет вести себя иначе, чем с нами.
— Я не молчаливая, — подала голос Сара. — Просто я.., я…
— Да? — сказал Макс, пристально глядя на нее. Сара снова сжала губы и подошла к Максу, чтобы помочь ему раздеться. Случайно задела его плечо, и Макс застонал от боли.
— Полегче, Сара, — оттолкнул ее в сторону Саймон. — Такие удары, какие достались Максу, уложили бы любого другого насмерть.
Он запрокинул голову, прикрыл глаза и восхищенно сказал:
— Ах, если бы ты только видела! Против самого Майти Джека — ни больше, ни меньше! А какой удар он пропустил в конце! Мы с Мартином были уверены, что он не встанет, а он встал! Представляешь, Сара, Макс выстоял! Он теперь единственный человек во всем Стоунли, который продержался целых три раунда против самого чемпиона!
— Ах, Макс, — сквозь слезы сказала Сара, опускаясь на колени возле кровати. — Во что они тебя втянули, эти паршивцы? Наверняка это проделка Саймона. Ведь ты-то рассчитывал на то, что будешь драться с ним самим. Лицо Саймона сделалось пунцовым.
— Бог ему судья, Саймону, — сказал Макс. — Поговорим об этом позже. А сейчас мне нужна теплая ванна и большой стакан бренди для лечения израненной души и тела.
— Ах, Макс, — Сара наклонилась, чтобы снять ботинки с ног мужа, увидела его сбитые до костей пальцы, покрытые засохшей кровью, и на глазах у нее блеснули слезы. — Макс, Макс…
Он ответил ей своей знаменитой улыбкой, хотя она выглядела скорее гримасой, скривившей опухшее, покрытое кровоподтеками лицо.
Саймон тихонько толкнул в бок Мартина.
— Пойдем отсюда, — тихо шепнул он.
— Пойдем, а не то я сам сейчас расплачусь, — кивнул Мартин.
Он первым покинул спальню, а Саймон, шедший вторым, задержался у двери, обернулся и сказал, откашлявшись:
— Макс… Когда вы.., ну, будете снова в форме, то я… Одним словом, избавьте меня от Гордеца… Забирайте его себе.
— Ничего приятнее я не слышал за всю свою жизнь, — тихо сказал Макс.
— Что это значит? — спросила Сара после того, как за Саймоном закрылась дверь.
— Это значит, что твой брат извинился передо мной.
— Но я не слышала, чтобы он произнес: “Простите меня”, — возразила Сара, глядя на ботинки мужа.
— Мы, мужчины, умеем извиниться по-своему, — сказал Макс и, заметив, как ловко Сара сняла с него один ботинок, добавил:
— Ловко у тебя получается. Ты словно всю жизнь снимала башмаки.
— У меня два младших брата, — сказала она таким тоном, словно о чем-то само собой разумеющемся.
— Которых ты очень любишь, — добавил Макс.
— Конечно. Можно даже сказать — обожаю! Хотя и не закрываю глаза на их проделки. Макс снова застонал.
— Я сделала тебе больно? — спросила Сара. — Задела ногу?
— Нет. Просто мне необходим стаканчик бренди. Ничто другое не поможет.
Сара сняла второй ботинок и вышла в спальню Макса за бренди. Вернувшись, она увидела, что Макс лежит, откинувшись на подушки, и лицо его бледнее простыни.
— Я немедленно пошлю за доктором! — воскликнула Сара.
— Не надо. — Макс взял из ее руки стакан бренди, сделал несколько крупных глотков и сказал:
— Со мной ничего страшного. Хорошенько высплюсь, и все пройдет. Правда, правда, Сара. Поверь, уж я-то боксер, я знаю. — Он поднял глаза к потолку и мечтательно улыбнулся:
— В последний раз я продержался против Майти Джека всего два раунда. Теперь три. Расту, черт побери!
При этих словах на Сару одновременно накатили и жалость, и злость. Ей было жаль видеть Макса в таком состоянии, но разве его так отделали не по его же собственной воле? Ведь никто его не принуждал драться с этим, как его… И, кстати, Макс только что ясно дал ей понять, что сегодняшний поединок — не последний в его жизни.
Конечно, она постарается положить конец этим боям. Постарается. Но не сейчас же ей начинать, когда Макс так страдает от боли.
— Позвоню Артуру. Пусть приготовит для тебя ванну, — сказала она, решив отложить разговор до выздоровления Макса.
— Отличная мысль.
Сара вышла в коридор, затем вернулась и увидела, что Макс держит в руке почти опустевший стакан. Она взяла его и поставила на стол. Макс прикрыл глаза и негромко сказал:
— В “Королевской Голове” я видел Дрю Примроуза. Он сообщил, что не получал от тебя брачный контракт, который мы вчера подписали. Надо полагать, у тебя появились другие мысли на этот счет?
— Надо полагать, — сказала она.
— Я рад, поскольку тот контракт только погубит твою семью. А ведь я много думал о том, как лучше устроить судьбу твоих близких. Сказать, что пришло мне в голову?
— Но ведь ты знаешь их так мало. Макс, всего несколько недель, — заметила Сара, присаживаясь на краешек кровати.
— Это означает только то, что я, в отличие от тебя, вижу их непредвзято. “Свежим глазом”, как говорится. Конечно же, Саре было интересно.
