Глава 27
Спустя несколько дней Макс и Сара сидели в гостиной, ожидая приезда адвокатов, которые должны были заверить их брачный контракт. Макс писал, а Сара расположилась рядом.
— Почему ты пишешь “ваш отсутствующий друг”? — спросила она, заглядывая через плечо мужа.
— Это шифр, — ответил он. — Мои друзья поймут, что я хотел сказать.
— А все-таки, что это означает?
— Это означает, — с улыбкой ответил Макс, — что отныне моей свободе пришел конец. Полный и окончательный.
— Глупости, — возразила Сара. — По-моему, только брак и делает человека по-настоящему свободным. Я, например, чувствую себя самой свободной женщиной на свете. И самой счастливой.
— Перестань, Сара, иначе я не знаю, что с тобой сделаю. Она рассмеялась и отошла к окну. Взяла со стола адресованное ей письмо, вскрыла и принялась читать.
— Это от Би, — сказала Сара. — Я подробно написала ей обо всем, что случилось в последние дни.
Макс повернулся на стуле так, чтобы лучше видеть Сару. Ему уже не хотелось продолжать письмо к друзьям, которые все равно не смогут понять, как это здорово — стать “отсутствующим другом”.
— Итак, что же пишет мисс Битти? — спросил он.
— Ну, ты же знаешь Би, — улыбнулась Сара. — Она пишет о том, как счастлива за меня. Что всегда знала о том, что мы с тобой созданы друг для друга. Ее не шокировало даже то, что ты оказался редактором “Курьера”. Пишет, что пути господни неисповедимы. Впрочем, это мы с тобой и сами знаем. Я писала ей, что мы собираемся жить в Лондоне, и она обещала обязательно навестить нас там.
— А ведь тебе не очень хочется жить в Лондоне, Сара, — мягко заметил Макс. — Я-то знаю, что сердце твое здесь, в Лонгфилде.
— Вовсе нет, — возразила Сара. — Сердце мое не здесь.
— Где же?
Она сложила письмо мисс Битти, вернула его в конверт и подошла к Максу. Взяла его за руки, прижала ладони Макса к своему сердцу.
— Оно там, где ты, — сказала она.
Он взял ладони Сары, поднес к губам и нежно поцеловал.
— Любовь моя…
Дверь гостиной отворилась, и на пороге появилась Анна.
— Макс, — сказала она, — Дрю хотел бы поговорить с тобой. Он ждет в библиотеке.
— Приехали лондонские адвокаты? — спросила Сара, взглянув на часы.
— Нет, — ответила Анна. — Это другой разговор. А я хотела поговорить с тобой, Сара.
— Я ждал этого, — сказал Макс, поднимаясь. — Приготовься к сюрпризу, Сара. Ты теперь не самая счастливая женщина в мире.
— Как это? — Сара переводила вопрошающий взгляд с сестры на мужа.
Макс ничего ей не ответил и вышел из гостиной, оставив сестер наедине. Глаза Анны сияли. Сара и припомнить не могла, когда в последний раз видела ее такой счастливой.
— Ах, Сара, поздравь меня, — сказала Анна. — Я выхожу замуж за Дрю. Он по-прежнему любит меня. После стольких лет он все еще любит меня! Я так счастлива, что и передать тебе не могу. Скажи, ты рада за меня?
Сара ошеломленно смотрела на Анну. Наконец ей удалось обрести дар речи.
— Счастлива? Конечно, счастлива, — сказала она. — Но все это так неожиданно. А ты.., ты давно любишь его?
— С трех лет, — рассмеялась Анна. — Как ты полагаешь, это достаточный срок? Путь любви извилист, Сара, ты сама это знаешь. И вы с Максом, и мы с Дрю прошли через много испытаний, пока не стали парой. А теперь мы счастливы. Не осуждай нас.
— Ну что ты, Анна! Ты — самая счастливая женщина на свете. А увидеть тебя счастливой — моя заветная мечта.
— Ты плачешь, Сара? — всполошилась Анна. — Не надо!
— Я.., я никогда не плачу, — всхлипнула Сара и бросилась в объятия сестры.
* * *
К вечеру срочной почтой, прямо из Лондона, пришел экстренный выпуск “Курьера”, и это взбудоражило всех обитателей дома. Газет хватило на всех, их прислали целую пачку, и Питер Феллон раздавал выпуск всем желающим.
Саймон первым проглотил газету от первой до последней строки и помчался в комнату брата. Спустя минуту они, уже вдвоем, поспешили на поиски матери.
Констанция взяла газету, поднесла близко к глазам и прочитала заголовок, набранный большими буквами: “СЭР АЙВОР НЕВИЛЛ АРЕСТОВАН ЗА УБИЙСТВО СВОЕГО СЫНА”.
— Не здесь, — нетерпеливо сказал Саймон. — Ниже. Третий столбец.
Констанция нашла указанное место и принялась читать вслух.
— “Сара Карстерс, которую судили по обвинению в убийстве Уильяма Невилла три года тому назад, обнаружила в доме сэра Айвора потайную комнату. Вместе с ней был ее муж, лорд Максвелл Уорт — редактор “Курьера” и наследник маркиза… — тут Констанция запнулась, — ..маркиза Линдхерста…” Что это значит? — ошеломленно спросила она у сыновей.
— Это значит, — ответил Мартин, — что Макс по-настоящему любит нашу Сару и что он никакой не охотник за приданым.
— Это значит, — постучал брата по плечу Саймон, — что отныне мы из-под крыла Сары переходим под крыло Макса. И это к лучшему. Во-первых, Макс не так суров, как Сара, а во-вторых, он гораздо богаче.
— Я что-то слышала о Линдхерстах, — неуверенно сказала Констанция. — У них какой-то полуразрушенный замок между Винчестером и Элисфордом. Титул у них, конечно, знатный, но есть ли у них деньги?
— Есть, не сомневайся, мама, — заверил ее Саймон. — Я много слышал о лорде Линдхерсте, пока учился в Оксфорде. Он оплачивает львиную долю расходов этого колледжа.
— Значит, отец Макса — тот самый Линдхерст? — присвистнул Мартин.
— Ну да! А леди Линдхерст, насколько я слышал, очень энергичная дама и слегка… — Саймон покрутил у виска указательным пальцем, — слегка эксцентричная. Одним словом, голубая кровь и бешеные деньги.
Констанция достала носовой платок и принялась им обмахиваться.
— Макс был у меня утром и сказал, что мы можем провести сезон в Лондоне, но я отказалась. Я же собиралась занять на это деньги у леди Невилл.
— Леди Невилл! — презрительно повторил Саймон. — Леди Невилл просто нищенка по сравнению с леди Линдхерст. Знаешь, мама, на твоем месте я сказал бы Максу, что ты передумала.
— Сегодня должны приехать адвокаты Макса, чтобы подписать брачный контракт, — заметил Мартин.
— И что?
— Интересно, как Сара распорядится нашей судьбой. Может быть, за обедом нам расскажут об этом.
Раздался стук в дверь, и на пороге появилась горничная.
— Лорд Максвелл просит всех пожаловать в библиотеку, — сказала она.
Констанция оглянулась в поисках шали, а когда подняла голову, то обнаружила, что в комнате уже никого нет.
