Ренд, облаченный в удивительно шедший ему наряд шотландского горца, с восторгом смотрел на Кейтлин. Сияющая белая тафта платья казалась еще белее на фоне темных волос девушки и подчеркивала безукоризненность стройной фигурки. Над низким корсажем виднелись полные манящие груди. Кожа у Кейтлин была белоснежная, а черты лица заставляли вспомнить о египетских камеях. Изящно очерченные розовые губки были приоткрыты. Волосы, убранные под серебристую сетку, придавали Кейтлин сходство со средневековыми красавицами. Ренду страстно хотелось, чтобы девушка подняла на него глаза. Ему казалось, что он тут же прочитает в них свою судьбу. Но Кейтлин упорно смотрела только себе под ноги.
Если бы она пожелала, она бы в любую минуту могла расторгнуть их помолвку — весьма условную, как известно. Но она не сказала, что не выйдет за него замуж, хотя в ее распоряжении были добрых три недели. И все это время ее держали в доме деда почти как пленницу. Ренд никак не мог улучить минутку и переброситься с невестой хотя бы парой слов — вот почему он не знал, что она обо всем этом думает. Но, говорил он себе, если бы он был ей неприятен, она бы сказалась больной, или просто отказалась бы идти в церковь, или на худой конец сплела бы еще одну неправдоподобную историю, вроде той, что поведала ему.
Ренд отказывался верить в то, что Кейтлин — его единокровная сестра. Отказывался потому, что все эти дни его обуревало горячее желание овладеть ею, слиться с ней в единое целое, глубоко-глубоко погрузиться в ее тело. Нет, будь Кейтлин его сестрой, не вожделел бы он ее столь страстно!
Он беспрестанно возвращался мыслями к тому утру, когда девушка была грубо и бесцеремонно извлечена из его постели и предстала перед своим дедом, который тут же начал корить и стыдить ее. Сначала Ренд изумленно слушал старика, а потом почувствовал, как в нем нарастает глухая ярость и желание придушить и Гленшила, и всех его присных.
— Прекратите! — Голос Ренда пророкотал под высокими сводами, подобно раскату грома, и подвески на люстре угрожающе зазвенели и закачались.
Сорвав с себя халат, Ренд набросил его на дрожавшую от холода и страха Кейтлин и нежно привлек ее к себе. Ее слезы обильно оросили его обнаженную грудь, и он поверх головы бедняжки свирепо взглянул на старика.
— Она ни в чем не виновата! — вновь загремел его грозный голос. — Она не сделала ничего дурного!
— Значит, вы женитесь на ней?
Ренд отозвался в ту же секунду:
— Я сделаю все, что от меня зависит, лишь бы защитить ее!
Гленшил долго и мрачно смотрел на него, и его губы кривились в усмешке. Ренду внезапно показалось, что от него ожидали какого-то другого ответа. Тут Гленшил глянул на лестницу, где стоял молодой Дарок, и проговорил елейным голоском:
— Впрочем, можно поступить и иначе…
Ренд проследил за его взглядом и сказал веско:
— Этого не будет! Она достанется мне — и никому другому!
Глаза Гленшила хитро блеснули, и он тихо произнес:
— Ах, вот как? Ну что ж, я вам верю.
Тут Кейтлин принялась, смахивая со щек слезинки, торопливо рассказывать деду о событиях прошлой ночи, и слова ее звучали так жалко и неубедительно, что Ренд прервал эти излияния:
— Перестань, девочка, и посмотри вокруг. Никого из них не интересует, что именно привело тебя сюда. Так, а теперь взгляни-ка на меня.
Кейтлин послушно подняла к нему покрасневшие, но по-прежнему прекрасные глаза, и он серьезно объяснил ей:
— Понимаешь, мы с тобой опозорены. Да-да, тут уж ничего не поделаешь.
Она попыталась что-то сказать, но он приложил палец к ее губам и прошептал:
— Предоставь все мне, хорошо?
Он ждал, что Кейтлин, осознав, что им предстоит стать мужем и женой, скажет, что придумала, будто они — кровные родственники, но девушка молчала. Тогда Ренд сам спросил у нее:
— Это ведь неправда, да? То, что ты недавно сказала мне…
И Кейтлин еле слышно ответила:
— Мы не можем пожениться, я ведь уже говорила. Так сделайте что-нибудь, пока еще не поздно.
После этих слов дед взял ее за руку и увлек за собой. И встретились они с Кейтлин только сейчас, на собственной свадьбе. Что ж, пускай она, если хочет, во всеуслышание объявит, что Ренд — ее брат. Он ласково пожал ей пальцы, и Кейтлин наконец взглянула на него. Взгляд девушки оказался таким же холодным, как ее рука.
Последний вздох волынки пронесся над залом, и Ренд разобрал слова, которые сказала Кейтлин:
— Пожалуйста, придумайте что-нибудь. Мы попали в ужасное положение, и я не знаю, что делать…
Ренд, почти не разжимая губ, прошептал в ответ:
— О господи, да что же я могу придумать? Я не привык отказываться от своего слова и должен жениться на тебе. Ты помнишь, что тебя нашли обнаженной в моей кровати? И ты полагаешь, что после этого кто-нибудь поверит, что мы — брат и сестра?
Кейтлин закусила губу. Одетый с ног до головы в черное священник внимательно посмотрел на них. В его глазах мелькнуло смятение. Гости начали громко перешептываться.
Гленшил прошипел на ухо святому отцу:
— Если вы немедленно не обвенчаете их, вас повесят. Выбирайте!
Священник вздрогнул и начал обряд.
Свадьба показалась Ренду очень странной. Она совершенно не напоминала те празднества, на которых ему доводилось присутствовать в Англии. Все очень много танцевали, очень много ели и очень много — просто на удивление — пили. Правда, ему удалось протанцевать с Кейтлин целых три танца, но он и словечком с ней не перекинулся, потому что па были на редкость сложными, а музыка гремела так, словно волынщикам страстно хотелось снести у дома крышу.
И вот теперь Ренд стоял на лестнице и с любопытством наблюдал за дюжиной наряженных в шотландские килты горцев, которые вышли на середину холла. Ренд решил, что они намерены исполнить знаменитый военный танец с мечами.
— Хорошо бы, чтобы эти мечи взмывали в воздух только в танце, — весело сказал Ренд Гленшилу, заметив, что тот стоит неподалеку от него.
Ответ Гленшила потонул в реве волынок. Улыбнувшись, старик принялся было спускаться по ступеням, но Ренд громко сказал:
— По-моему, нам пора поговорить. Вы твердо обещали мне это.
Мужчины сошли с лестницы, и Ренд, взяв старика под локоть, повел его через холл к одной из многочисленных дверей. Он толкнул ее, и они очутились в небольшой и уютно обставленной гостиной.
Гленшил обреченно вздохнул и тяжело опустился на обитый парчовой тканью диванчик.
— Ох, — сказал он, — знали бы вы, как хочется мне поскорее закончить эту беседу.
— Она еще и не начиналась, — парировал Ренд, — но все в наших руках. Ответьте на несколько моих вопросов — и я оставлю вас в покое.
