— Бедный, бедный мистер Хаутон…
Еще раз погладив собаку, Фиона повыше подняла фонарь и вышла из конюшни.
Бокейн хотела было последовать за девушкой, но прочный кожаный поводок не позволил ей этого. Тогда она немного порычала и снова рванулась вперед. К сожалению, попытка оказалась неудачной. Заскулив, Бокейн попробовала стянуть с себя ошейник. Она усиленно скребла задними лапами каменный пол — и вдруг обернулась и посмотрела куда-то в темноту. Оттуда донесся ненавистный ей голос:
— Бокейн! Ты слышишь меня, Бокейн?
Собака прыгнула, но поводок отбросил ее назад. Человек негромко засмеялся.
— Я долго размышлял о тебе, — сказал он. — И решил, что ты опасна. Я изменился, это правда, но никто не замечает этого, кроме тебя. И мне это не нравится. Извини, Бокейн, но у меня нет выбора.
Эти слова были произнесены спокойно и даже ласково, но собаку они привели в бешенство. Она снова и снова кидалась на деревянную дверцу своего стойла — и снова и снова поводок отбрасывал ее назад. Она уже даже не лаяла, а хрипела от ярости. Лошади встревожились, заржали, принялись бить копытами в стенки денников. И вдруг посреди конюшни вспыхнул огонь!
Бокейн опять прыгнула вперед. Кожаный ремешок лопнул, и она выскочила в проход. Двери были объяты пламенем, и собака, заскулив, начала метаться в поисках выхода. Едкий дым щипал ей глаза и ноздри, и она опустила морду к самому полу.
Лошади рвались с привязей и громко ржали. Вспыхнула одна из потолочных балок… Бокейн ринулась в заднюю часть конюшни, туда, где в крохотном чуланчике хранилась сбруя, и, разбив стекло маленького окошка, вылетела наружу. Она упала в грязную лужу и довольно долго не делала попыток встать. Она только часто дышала, наслаждаясь свежим воздухом.
Но потом рядом послышались мужские голоса. Бокейн вскочила, отряхнулась, тихонько зарычала и побежала прочь со двора. Она стремилась в горы, на пастбище, где часто бывала с Кейтлин.
Через три дня и три ночи Бокейн наконец добралась туда, где все еще пахло Кейтлин. Там были люди, мужчины и женщины, но хозяйки среди них не оказалось.
Бокейн ни к кому не приближалась. Ее прежде густая и блестящая шерсть свалялась в комки, ребра выпирали, а кожа висела складками.
Затем собака направилась еще выше в горы. Она помнила, что именно здесь нашла ее когда-то Кейтлин. Бокейн несколько раз переплывала реки или переходила их вброд. Она скулила и лаяла, зовя хозяйку но Кейтлин не отзывалась. Наконец голод вынудил Бокейн начать охотиться. Она ела диких кроликов и мышей, потому что слишком ослабела, чтобы напасть на оленя.
Но время шло, и к Бокейн вернулась прежняя сила. Однажды она выследила замечательного крупного оленя и, преследуя его, подобралась почти к самому Балморал-кастл. Она уже почти нагнала добычу, когда ее внимание привлек какой-то запах.
Бокейн спустилась на дно оврага и нашла там останки Хаутона. Одежда мертвеца все еще хранила ненавистный ей запах.
Разбросав лапами снег и гравий, которые скрывали тело, собака вцепилась зубами в сюртук Хаутона и принялась рвать его в мелкие клочья. Ветер подхватил их и унес прочь…
19.
Леди Рендал, величественная дама средних лет, пребывала в прекрасном расположении духа. Она только что получила письмо от старшего сына, в котором тот сообщал матери о своем приезде в Кренли в конце месяца. Дети леди Рендал сразу заметили перемену в настроении матери; даже походка у нее изменилась. Миледи двигалась теперь легко и проворно и то и дело громким голосом отдавала всяческие распоряжения. Она велела слугам привести в порядок весь дом — от чердака до подвалов. Но некий особый блеск в ее глазах насторожил Питера, вот почему он пробормотал себе под нос:
— Кажется, матушка что-то замышляет. И хорошо бы узнать, что именно.
Питеру было всего двадцать четыре года, но после того, как трое его братьев один за другим покинули родительский кров, ему волей-неволей пришлось взять на себя обязанности старшего мужчины в семье. Младшие сестры-близняшки Мэри и Марта, дабы немного досадить брату, называли его не Питером, а Патером, и надо признать, что прозвище это вполне подходило молодому человеку.
Мэри Рендал, тщетно пытаясь исполнить на клавесине весьма несложную пьеску, неумело тыкала двумя пальцами в клавиши и шепотом ругалась. Повернувшись к брату, она спросила:
— Ты, кажется, что-то сказал, Патер? Извини, я не расслышала…
— Сколько мне раз повторять, что ты должна называть меня по имени, а не выдумывать всякие дурацкие прозвища?! — рассердился Питер. — И не ругайся больше, это неприлично!
Мэри бросила веселый взгляд на Марту, которая молча сидела в углу музыкального салона и что-то вышивала.
— И он еще удивляется, что мы называем его Патером! — состроив забавную гримаску, воскликнула Мэри. — После таких-то проповедей!..
Марта отложила рукоделье в сторону и поглядела на брата.
— Ты прав, Патер, — задумчиво произнесла она, — матушка явно собирается предпринять что-то нехорошее, но пока трудно догадаться, что именно. Вот ведь дьявольщина!
Питер тяжело вздохнул, скомкал газету, которую как раз просматривал, и бросил на близняшек свирепый взгляд.
— Будьте так добры, придержите язык. Мне надоело слушать, как вы ругаетесь. Если вы не станете следить за своей речью, мне придется наказать вас.
— О чем это он? — спросила Мэри у Марты.
— Как это о чем? Он собирается проучить нас, — ответила Марта. — Например, скажет маме, что мы употребляем бранные слова, и нам запретят заниматься в танцевальном классе. Или вообще лишат всех развлечений…
— Но, Патер, неужто ты способен на такое?! — вскричала Мэри. — Ты же прекрасно знаешь, как мы любим заниматься с синьором Луиджи! Мы больше не будем ругаться, правда, Марта? Только ничего не говори маме, слышишь? Ну, пожалуйста!
— Не говори! — присоединилась к сестре Марта. — Мы действительно больше не будем. Я готова на все, лишь бы заниматься танцами с синьором Луиджи. Ты же отказался учить нас танцевать. И все остальные тоже…
Марта имела в виду не только Питера и Ренда, но и двух других женатых братьев.
С озабоченным видом она продолжила:
— Если вас послушать, то можно подумать, будто вы — святые. Да, нам пока только по шестнадцать, но мы вовсе не глупые. У нас есть уши и глаза, и мы много чего знаем.
— Вот именно, — поддержала сестру Мэри. — Например, почему наша гувернантка сама отказалась от места. Бедненькая старая мисс Хэдли… Она, может, еще бы и смирилась с тем, что Гарри бежал со своей возлюбленной. Такое случается и в самых лучших семействах. Но когда и Роберт проделал то же, она не выдержала. Для нее это оказалось чересчур. Я сама слышала, как она говорила об этом с мамой.
