Сев в машину, я положила «дипломат» на сиденье рядом с собой и вытряхнула на него свои магические кости. Интересно, чем закончится мой визит?
33+20+10.
Вот это да! «Вы унаследуете собственность, которая явится причиной немалых хлопот».
Не надо мне чужой собственности, вы мне мою отдайте! Но с предсказаниями не поспоришь. Я вздохнула и отправилась навстречу своей судьбе.
В двадцать три минуты девятого я была на месте. Дом номер восемнадцать по улице Макеева оказался пятиэтажной «хрущобой». У дома машину приткнуть было негде, место для стоянки обнаружилось только через пару кварталов.
Припарковавшись рядом с пыльным «БМВ», я с чужим кейсом в руке направилась совершать свой маленький чейндж. Еще на подходе к подъезду я почувствовала что-то неладное. Не знаю почему — просто почувствовала, и все. Но отступать было поздно. Махнув рукой на интуицию, я смело открыла дверь подъезда и шагнула в темноту.
Ничего не случилось. Никто не бил меня по голове резиновой дубинкой, никто не приставил мне пистолет к левой лопатке. В подъезде никого не было. Тем не менее чувство опасности не только не исчезло, но даже усилилось.
Сориентировавшись по почтовым ящикам, я пешком отправилась на третий этаж, где находилась квартира 24. На звонок открыли сразу же, как будто меня ждали под дверью. Появившийся на пороге плечистый молодой человек сделал приглашающий жест.
Еще не поняв толком, что это ловушка, я попыталась дать задний ход и уперлась спиной во что-то маленькое и твердое. Калибром эдак миллиметров девять.
— Ну куда же вы, милочка? Проходите, проходите, не стесняйтесь. Тихонечко…
Довольно грубо меня впихнули в квартиру. Дверь за мной захлопнулась, и наступила звенящая пустота.
Глава 4 День
Когда я открыла глаза (признаюсь, это было непросто), у меня жутко разламывался затылок и ныли руки. Сама я сидела, а точнее, полулежала в кресле в крайне неудобной позе. Запястья были стянуты за спиной, а головная боль, как я догадалась, была следствием контакта этой части моего тела с короткой резиновой дубинкой в руках у задумчивого типа напротив.
Обстановка: стенка, кресла, торшер. Все годов семидесятых. Бросались в глаза только музыкальный центр в углу справа и журнальный столик со стеклянной крышкой. На нем я заметила открытый «дипломат» (мой или чужой?) и свои документы. Никакого Петра Алексеевича в пределах видимости не наблюдалось.
Часы на стене показывали двадцать минут первого. Долго же я была в отключке. Хорошо еще, череп вроде бы цел. Вот это я попала! Как девочка, честное слово. И ведь сама же напросилась, дура набитая!
— Очнулись, Танечка? — участливо поинтересовался голос из-за спины.
Я села поудобнее и оглянулась, не теряя из виду мужика с дубинкой. От того, кто заталкивает незнакомых девушек в квартиру и бьет сзади, ничего хорошего ждать не следовало.
— Спасибо, вроде бы да. А могу я увидеть Петра Алексеевича? И вообще, ничего, что я к вам спиной? — как можно более светским тоном произнесла я.
Амбал в кресле напротив вдруг неожиданно заржал и так же внезапно заткнулся. Неужели понял шутку? С такой-то квадратной челюстью и низким лбом? М-да, непонятные люди гостят у Ивлева.
В моем поле зрения наконец-то появился второй. Именно он мне и открыл. Теперь я рассмотрела его подробнее. Лет тридцати, с армейской выправкой. Ранние залысины, шея явно перекачана, взгляд какой-то волчий. Ничто в его внешности не вязалось с вкрадчивым, почти ласковым голосом:
— А Петра Алексеевича нет. Больше нет…
Питекантроп с дубинкой сдавленно хрюкнул.
— Видите ли, Танечка, — продолжал лысый, — Петр Алексеевич вез одну вещь, но не довез. С вашей стороны было очень любезно принести его «дипломат». А то мы уж было решили, что он нам про попутчицу врет (было произнесено другое слово, покрепче).
— Не стоит благодарностей. Может, я заберу свой кейс и пойду потихоньку? — Конечно, на такой простой вариант развития событий я не рассчитывала, но нужно же было что-то сказать!
— Ну разумеется. Только один вопрос. Кому ты рассказывала про ваш обмен?
Что они, за дуру меня держат? Так я и признаюсь, что никому. И на «ты» перешел без приглашения. Нехорошо. Нужно выиграть время.
— Во-первых, не «ты», а «вы». Во-вторых, сначала представьтесь. А в-третьих, кому сказала, тому и сказала. Мои друзь…
Я и заметить не успела, откуда в руках у лысого оказалась пушка. Но реакция меня спасла: рукоятка «беретты» только скользнула по челюсти. Если бы я не успела отклонить голову, могла лишиться нескольких зубов. Удар все же вышел оч-чень ощутимый.
— Я спрашиваю, сучонка, кто еще знает про «дипломат»? — Лысый явно начинал заводиться.
— Даму по лицу… Козел!
Восемьсот граммов стали легко могут раскроить человеку череп. Однако и после второго удара я осталась жива, только в ушах зазвенело и поплыли перед глазами веселые цветные круги.
Свесив голову набок, я изобразила потерю сознания, продолжая сквозь ресницы наблюдать за происходящим.
Стрелять они здесь не станут — чтобы применить оружие в «хрущобе» и при этом не погореть, нужен ПБС (глушитель, проще говоря). Слышимость тут замечательная. Не будут же они до смерти молотить меня по голове?
Хотя от этих всего можно ждать. Явные параноики. Тот, с дубинкой, прямо весь подался вперед, глазки на небольшом лице разгорелись. Таня, Таня, и какого черта тебя понесло в эту Москву?
Невежливый садист, тяжело пыхтя, буркнул: «Я за веревкой. Смотри тут…» — и пропал из виду. Питекантроп поднялся из кресла и подошел ко мне вплотную. Дубинку он сменил на нож-«бабочку», видимо, собираясь немного меня им потыкать. Ну наконец-то.
Когда-то мой учитель говорил: «У человека со связанными руками есть одно преимущество — от него не ждут активных действий. Если ноги свободны, а руки связаны впереди, тренированный человек вполне может вести бой и победить. Если руки связаны за спиной в запястьях, но локти свободны — переведи руки вперед и действуй».
Мои руки были стянуты за спиной, кроме того, они затекли от долгого сидения в неудобной позе. Зато на моей стороне был фактор неожиданности. Стоящему человеку всегда кажется, что у него преимущество перед тем, кто находится ниже его. Так оно и есть, если, конечно, его противник не сидит в легко опрокидывающемся кресле с прямой спинкой.
У меня было секунды полторы и один удар. Стоит ли говорить, что я вложила в него всю свою ненависть к человекообразным?
Максимально откинувшись назад, я оттолкнулась ногами и стала опрокидываться вместе с креслом. Склонившийся надо мной подонок получил прямой удар пяткой в подбородок.
Инерция моего падения увеличила силу удара. Зубы его страшно лязгнули, и рухнули мы одновременно: я вместе с креслом — на спину, а он, судя по звуку, — на стеклянный журнальный столик. Нокаут!
