— Ах, вы к тому же еще и тщеславны! Но Маркуса нелегко было смутить.
— Да, в детстве меня часто упрекали в этом. Надо сбить с него спесь, решила Ева.
— Детство прошло, а тщеславие осталось.
— И оно вам не нравится?
— Да, не очень.
— Если это все, что вам обо мне известно, то этого, скажем прямо, маловато.
Еве эта пикировка уже казалась ребяческой или, того хуже, смахивающей на флирт, но остановиться она уже не могла..
— Достаточно, чтобы не иметь желания узнать больше.
— Жаль. Очень жаль. А ведь плохо знать человека бывает и опасно.
Маркусу, похоже, их препирательство пришлось по вкусу.
— О, не беспокойтесь, опасности мне не страшны.
— Вы уверены?
— Абсолютно.
Маркус насмешливо улыбнулся.
— Сознайтесь, мисс Сомервилль, вы боитесь выйти за меня замуж?
Ева высокомерно вскинула голову.
— Нет, мистер Фицалан, еще не родился тот мужчина, которого я стала бы бояться.
— Можете возражать, сколько вашей душе угодно, меня вы не переубедите: я вас чем-то пугаю.
— Да нисколечко, — ответила Ева чуть дрожащим голосом. Ей уже совершенно не нравился этот разговор, а еще больше — его взгляды и манящая улыбка, возбуждавшие ее чувственность.
— Нет, пугаю, — настаивал он. — Вот сейчас вы покраснели.
— И не думала! — заявила она, хотя чувствовала, как под его пристальным взглядом кровь прилила к щекам:
— Покраснели, покраснели! Но не беспокойтесь — это вам очень к лицу.
Они умолкли, глядя в глаза друг другу. Маркус с удовольствием задержал взгляд на прелестном личике Евы. Человек сильный и гордый, он всегда шел напрямик к цели. Всегда знал, чего хочет, и всегда этого добивался. И сейчас ему было ясно — он хочет Еву Сомервилль… С шахтой или без нее.
Характер у нее, правда, строптивый, но со временем он его обломает, и она станет именно такой женщиной, какой он хотел бы видеть свою жену. Пора ему переходить в наступление. Чтобы она умоляла его стать ей мужем.
— Смею вас заверить, напрасно вы считаете меня бабником. Не советую слушать всяких сплетников. На развлечения такого рода у меня просто нет времени. Я занят более важными делами, связанными с бизнесом.
Ева скептически улыбнулась.
— А что дает мне основания верить вам?
— Мое слово. Но почему это для вас так важно?
И тут у нее вырвались слова, о которых она сразу же пожалела:
— Потому что, если уж я решусь выйти за вас замуж, мне не хотелось бы стать мишенью для шуточек.
— Не беспокойтесь, не станете, мисс Сомервилль. Но что это мы с вами все болтаем о каких-то пустяках, когда есть более серьезные проблемы. Если мы поженимся, то оба выиграем. Если нет — оба окажемся в проигрыше. Вы согласны с этим?
Ева, слегка помявшись, кивнула:
— Да.
Маркус обрадованно продолжал:
— Я, в частности, потеряю шахту.
— Не шахту, а полшахты.
— Да, да, полшахты. Вам же придется жить у бабушки в Камбрии — не очень-то веселая перспектива. Выйти замуж, даже за меня, и то лучше.
В его словах есть резон. Но какое самомнение!
— Я бы предпочла сама выбрать себе супруга.
— Но ведь в нашем кругу принято, чтобы девушке находили суженого ее родные.
— Так-то оно так, но без условий, поставленных мне отцом, которые связывают меня по рукам и ногам.
— Понимаю. А вы еще никого себе не присмотрели?
— Нет. Но считаю своим долгом сообщить вам, что мне сделал предложение Джеральд.
Лицо Маркуса потемнело.
— И что вы ему ответили? Как вы знаете, этого ваш отец не хотел ни за что на свете.
— Сказала, что не согласна. Ничто не заставит меня выйти замуж за Джеральда. Но я, по-видимому, стала выгодным товаром на рынке невест. Мой избранник, кто бы он ни был, окажется в выигрыше. Чего не скажешь обо мне. А у вас нет на примете женщины, на которой вы хотели бы жениться?
— Нет! — отрезал Маркус, не задумываясь ни на секунду.
Он излучал неколебимое спокойствие, но у Евы его ответ вызвал сомнения. А что, если он ради шахты готов порвать уже существующую связь с какой-то женщиной? И с таким человеком, готовым на все ради достижения своей цели, она будет обречена жить до конца жизни?
— Давайте пойдем на компромисс, — предложил он. — Если вы согласитесь стать моей женой, заключим для начала фиктивный брак. До поры до времени.
— То есть отношения у нас останутся платоническими? И каждый будет продолжать жить по-своему?
— Вот именно. — Он улыбнулся, заметив, как Ева сразу просветлела. — О помолвке мы можем объявить немедленно, а брак заключим после окончания траура по вашему отцу, но в пределах шести месяцев, предусмотренных завещанием.
— Вы не любите зря тратить время, мистер Фицалан? — поинтересовалась Ева сухо. Подумать только, ей делают предложение, но это не объяснение в любви, а сугубо деловое приглашение участвовать в сделке.
Ну что ж, подумал Маркус, если ей удобно иметь о нем именно такое мнение, пусть будет так.
— Да, если уж мне чего захочется, медлить я не стану.
— А вам хочется заполучить шахту, ну, половину шахты. А меня в качестве неизбежного приложения.
— Да, но это приложение мне весьма и весьма нравится, — проговорил он нежно, глядя на нее так, что она опять покраснела.
Они уже оказались у ворот Бернтвуд-Холла. Маркус спешился, она тоже». Он взял ее за плечи и повернул лицом к себе.
— Каково бы ни было ваше решение, Ева, — мягко произнес он, — я все равно буду на вашей стороне. Прошу вас, верьте мне. Вы обо мне плохого мнения, но я вам, клянусь, не враг. Так что вы мне ответите на мое предложение? Согласны ли вы стать моей женой?
Ева себя не узнавала. Казалось, за нее думает и говорит кто-то другой.
— Не могу решить. Для начала я должна больше узнать о вас и вашей семье, мистер Фицалан.
— Разумеется. Я так и предполагал. Итак, у меня двое младших братьев, оба служат во флоте. Средний, Уильям, женат, у него двое детей, живет в Лондоне. А младшему, Майклу, двадцать лет, он при малейшей возможности приезжает к нам с матерью в Бруклендс.
— А ваша мать? Как она ко мне отнесется?
— Хорошо, если вы ей понравитесь и она будет знать, что я вас выбрал. Впрочем, что может быть проще? Приезжайте-ка к нам в гости, прежде чем дать мне ответ, посмотрите, как мы живем и что собой представляет наш дом.
