Ждать пришлось не больше пяти минут. Телефон затрещал, и Татьяна схватила трубку.
— Да! Ага, записываю… Спасибо, Нинок, с меня причитается!.. Что? Сольск? Конечно ждем, давай!
Я вскочила в кабину и услышала где-то «за горами, за долами» далекий голос Люси.
— Люсенька, это я, дорогая!.. Да, с Кавказа… Нет, все хорошо, не волнуйся… Нет, завтра не приеду: появилась необходимость еще кое-куда смотаться… Да не «Вологда», а ко-е-ку-да! Вверх по Волге-реке… Да, уж оттуда — к вам… Про девять дней помню, а как же… Постараюсь быть… У вас все в порядке?.. Ясно… Хорошо, что в порядке, говорю! Люся, Гошка дома?
Перекрикивая расстояние, я выяснила, что Гошка пребывает на пляже с Ангелиной: мое распоряжение «присматривать» за девушкой он выполняет буквально, не отлынивая ни на минуту.
— Люся, слушай меня! Ангелина должна до моего возвращения пожить у вас… Пожалуйста, ни о чем сейчас не спрашивай, все объясню потом… Это очень важно, Люся!.. Не знаю, объясняй ему как хочешь, скажи, что я на этом настаиваю, и больше ты ничего не знаешь… Да, обязательно! И пусть не распространяется обо все этом при своих родственниках, слышишь? Как мы с ним и договаривались. Для Гели сами придумайте какое-нибудь объяснение… Да чего там «неудобно»: я ж тебя не заставляю селить ее к Гошке в комнату! Пусть спит в моей… Спасибо, Люсенька! Нет, нет, это все потом. Целую, дорогая, до встречи!
Телефонистка Таня уже протягивала мне в окошко бумажку с адресом, которую я не успела взять у нее. В обмен я протянула ей другую бумажку — с портретом довольно молодого американского президента. Глаза у девушки в который раз полезли из орбит.
— Ой, что вы, зачем… Пятьдесят долларов!
— Бери, бери. На магарыч для твоей Ниночки.
Признаться, редко я расплачиваюсь с информаторами с таким чувством глубокого удовлетворения, какое испытывала в этот раз.
Она робко взяла деньги, но в сумочку спрятала быстро: за дверью «Телефона-телеграфа» послышались шаги и голоса приближающихся клиентов.
— Спасибо вам. Только… — Девушка опустила глаза. — Я не хочу быть замешанной во все это, понимаете? Пожалуйста… Словом, давать показания я не буду.
Вот всегда они так, эти важные свидетели: начинают «за здравие», а кончают — «за упокой»…
— Я понимаю, Таня. И все равно спасибо тебе!
На улице я развернула бумажку и прочитала фамилию абонента самарской ГТС: Олехновская М. В. Неужели и в самом деле ее сестра? Помнится, мой клиент упоминал, что у «бедной Яночки» на всем свете не осталось ни одной родной души… Фамилия Яны — Звонарева, но ведь это еще ни о чем не говорит! Сестра скорее всего носит фамилию мужа; да, может, она и не родная сестра, а двоюродная…
Огненная макушка солнца на моих глазах скользнула за голубую вершину горы. Вместе с ним мы прощались с курортным местечком по имени Райский Уголок: солнце — до утра, а я… скорее всего навсегда.
Автобус на «большую землю» отправлялся через десять минут.
Глава 11
Когда-нибудь мне удастся наконец отоспаться в собственной постели?!
Вот опять: треть ночи в аэропорту, треть — в самолете, и снова аэропорт… И так — уже третья ночь подряд! И не последняя, судя по всему… Дорого же мне обходятся собственные принципы.
В Самаре я приземлилась в четыре тридцать. А в семь утра уже стояла перед двухэтажным кирпичным домиком на три подъезда — где-то почти на окраине города. Подумалось: в таким домах все друг друга знают, вот бы отхватить какую-нибудь старушку, спешащую по холодку за молоком…
Будто в ответ на мои мысли из крайнего подъезда появился желанный объект. Правда, не старушка, а бодрого вида пенсионер из отставников, в спортивном трико и майке. И не с бидоном, а с молодым жизнерадостным эрдельтерьером. Натянув поводок, пес рванулся ко мне, улыбаясь от уха до уха. Чтобы завязать разговор, я потрепала его по плюшевой голове.
— Какой красавец!
— Красавица. Это у нас девочка. Умница моя… Эльза, фу! Глупая собака!
— Ничего страшного. Скажите, пожалуйста, в этом доме живет Олехновская?
— А-а, Маргарита Викторовна? Так точно: второй подъезд, квартира десять.
Какая досада, что я не догадалась в свое время поинтересоваться отчеством Яны Звонаревой!
Собачий хозяин прищурился:
— А вы, извиняюсь, не родственница ей будете?
— Нет, даже не знакомая. Я к ней по делу.
— А-а, ну-ну. До Маргариты Викторовны многие дело имеют. Такая у нее служба деловая, хе-хе… Милиция — это, брат, не шутка!
Батюшки, этого мне только не хватало!
— Вот потому-то я к ней и заявилась пораньше, чтоб дома застать: служебного телефона не знаю. Не разбужу ее в этот час, как вы думаете?
— Ну нет! Маргарита Викторовна — ранняя пташка. Она уж давно на ногах, звоните смело. Вот разве только на службу собирается…
— А семья у нее большая? А то неудобно как-то…
— И-их — «семья»! — Отставник даже присвистнул. — Одна она мается. И ведь какая женщина… Все при ней: красавица, образованная, культурная… Квартира, опять же, имеется. А какая хозяйка!.. Эх!
Досадливо махнув рукой на такую несправедливость женской судьбы, мой собеседник добавил слегка туманно:
— Была у нее семья, да вся вышла… Пошли, пошли, Эльза! Задергала ты меня… Десятая квартира! — напомнил он уже издали.
Одолеваемая сомнениями, стояла я перед этой самой квартирой. Скромный дом, скромная дверь, да и отзыв соседа, в котором явно сквозила симпатия, — все это давало кое-какие шансы, что хозяйка не выставит меня сразу и бесповоротно. Но профессия Маргариты Викторовны, признаюсь, сильно меня смутила. Самый неискушенный любитель детективов знает, что труднее всего частному сыщику найти общий язык с ближайшими коллегами — профессиональными стражами закона. Что я ей скажу? «Здрасьте, я такая-то. Не поможете ли мне вывести на чистую воду вашу сестрицу-преступницу?» Представляю себе картинку…
Правда, телефонистке в Райском Уголке показалось, что сестры любят друг друга как кошка с собакой. Может, удастся на этом сыграть? А, будь что будет! Вздохнув, я нажала кнопку звонка.
Мягкие шаги за дверью послышались почти тотчас. Хуже всего, если начнет спрашивать, «кто там»: тогда хоть бездарно ври насчет телеграммы… Уф, кажется, пронесло: уже отпирает английский замок…
Дверь с номером «10» приоткрылась — ровно настолько, чтобы за нею в полумраке прихожей обозначился силуэт женщины в домашнем халатике.
Если в ее голосе и было удивление, то лишь самую малость: очевидно, ей и правда не в диковинку незнакомые визитеры.
— Маргарита Викторовна? Здравствуйте.
— Да, это я. Что вам угодно?
Глаза понемногу привыкли к слабому освещению, и… я мгновенно позабыла все свои «домашние заготовки». Вместо этого у меня вырвалось — полувопросом, полуутверждением:
