И убил бы его наверняка, если б Ребекка не воткнула ему в шею нож. Кровь сразу же хлынула из перерезанной артерии. Генри упал животом на край воронки, его пальцы жадно цеплялись за осыпавшуюся землю, как будто это был золотоносный песок.
Тем временем Келсо все-таки оступился и угодил ногой в трещину. Досада от поражения в поединке мучила его сильнее, чем боль от боксерских ударов Рори. Келсо проиграл, и ему, опытнейшему и самому надежному киллеру на всем Западе, пришлось отдать себя на милость победителя. Может быть, ему удастся сохранить жизнь, но финальная точка в его карьере уже поставлена.
Патрик наконец собрался с силами и поднял с земли револьвер. Перед его взором прыгали, как акробаты, сразу три Келсо, и он никак не мог решить, кто из них настоящий и в кого из них надо целиться. Рори освободил его от этого кошмарного видения, схватив обессилевшего Келсо за воротник и подергав его, как куклу, перед глазами Патрика.
– Можно стянуть эту тушу моими же веревками, – сообразил Патрик. – Твоя женушка их обрезала, но концы я берусь связать морским узлом.
– Ты воскрес, Рори? – с дрожью в голосе спросила Ребекка.
– А я и не умирал. Мы не умрем, пока любим друг друга.
И на его лице появилась такая влекущая улыбка, за которую можно было отдать все на свете.
– Я убила Генри… На моих руках кровь…
– Но ты спасала и себя, и всех нас. Разве Господь сможет обвинить тебя в этом поступке?
Голос Рори ласкал ее слух, когда они возвращались обратно к ранчо тем же скорбным путем. Тяжелая вагонетка, толкаемая ими вверх, везла труп Генри. Только сейчас Ребекка заметила, что рубашка Рори пропитана кровью. Покойный Генри солгал только частично – пуля Келсо все-таки настигла ирландского парня.
– Мне повезло, что Келсо небрежно исполнил работу, за которую ему заплатили.
– Как ты нашел нас?
– Я вдруг прозрел и понял, что именно Снейд стоит за всей этой смертельной свистопляской. И помчался сюда во весь дух. Конь мой все же оплошал и припоздал немного. На ранчо я увидел испуганную Пэтси, не знающую, куда вы подевались. Потом я обнаружил следы. Слава Богу, день выдался безветренный, иначе все бы занесло пылью.
– Тебе надо заново перевязать рану. – Ребекка с нежностью дотронулась до его плеча.
– Хорошо, что ты напомнила мне о ране. По слухам, эта мерзкая грязь, по которой мы ступаем, целебна. Разрежь рубашку и наложи побольше этой грязи на больное место. Надеюсь, что индейские колдуны не зря твердят о ее волшебных свойствах. А твои нежные пальчики добавят грязи целительной силы.
Медленным и утомительным было возвращение на ранчо. Ребекка, Патрик, да и Рори измотались вконец.
– Я понимаю, Ребекка, тебе хуже, чем всем нам, – сочувственно сказал Рори, и, конечно, был прав.
Призрак убитого ею человека постоянно возникал перед мысленным взором Ребекки. Она нарушила самую главную библейскую заповедь, а для женщины, воспитанной в религиозной семье, нет греха страшнее этого. Часть души Ребекки начисто выгорела. Генри Снейд, который считался ее самым лучшим другом, чья доброжелательная улыбка согревала ее на протяжении стольких лет, оказался самым страшным врагом, и она воткнула в него нож, обагрив свои руки кровью.
– О, Рори! Как он мог все это таить в себе! Сколько ж в нем было подлости, лжи и жестокости… И еще он так спокойно говорил, что жалеет меня. Может быть, он был сумасшедшим?
– Наверное… Он сходил с ума от ревности. И ко мне, и к Амосу, и к его богатству… А больше всего он ревновал к нашей с тобой любви!
21
Еще одна ночь, проведенная на ранчо покойного Амоса, была для Ребекки мучительным испытанием, но все же она покорилась обстоятельствам. Темнота сгустилась, и было неизвестно, какие еще призраки могли поджидать путников в ночи. Да и Патрику опять стало плохо, и он метался в бреду.
Ей с трудом удалось успокоить Майкла, измученного страшными видениями. Мальчик все вспоминал, как после веселого пикника они с Пэтси вернулись в опустевший разгромленный дом. Ребекка и Патрик исчезли, словно испарились в зыбком мареве, а ошеломленные слуги не могли толком ответить на их вопросы.
Все же Майкл наконец уснул, но тут явился Эфраим Синклер. Его визит опять встревожил Ребекку.
Спустившись по лестнице, она услышала разговор двух мужчин в гостиной.
– Мне легче сообщить Леа о смерти Генри. Я ведь посторонний человек, – говорил Рори, на что Эфраим внезапно возразил:
– Теперь ты наш… член нашей семьи. И незачем тебе взваливать всю ношу на себя. Это я больше всего виновен в обрушившейся беде. И я обязан сказать ей правду.
Ребекка не смогла вынести это горькое покаяние отца. Она вошла в комнату и опустилась к ногам Эфраима.
– Не укоряй себя, папа. Я по-прежнему люблю тебя!
– Люби своего супруга, Ребекка. И тогда сердце твое успокоится, – торжественно произнес Эфраим. – Леа и ее дети отправятся в Бостон к нашим родственникам, и я надеюсь, что обретут там новую семью. Да поможет им Господь! А сейчас мой долг сообщить твоей сестре о смерти ее супруга.
С этими словами священник удалился, поцеловав на прощание дочь.
– Я потеряла веру в отца, я убила зятя, я не знаю, как объяснить сыну, кто его настоящий отец… Какая-то пустота окружает меня…
– Но у тебя есть я – твой Рори Мадиган!
Его губы с нежностью прикоснулись к ее губам.
– Ты самый лучший на свете врач, так исцели меня, – попросила она.
Поцелуй сотворил чудо. Их иссушенные, потрескавшиеся от лихорадочного жара губы вдруг стали мягкими и ласковыми.
Эту ночь они провели без любви, хотя спали рядом, тесно прижавшись друг к другу. Накануне Рори не позаботился задернуть шторы на ночь, и первые лучи восходящего солнца разбудили его.
Он осторожно оделся и покинул комнату, не потревожив спящую Ребекку. Неотложные дела ждали его.
Келсо, проведший ночь взаперти в ледяном погребе, вполне достиг того состояния, чтобы выложить всю правду перед федеральным судебным следователем. Его нужно было доставить в Карсон-Сити, а заодно передать властям документы и деньги покойного Амоса.
Рори торопливо проглотил чашку крепчайшего кофе, проверил оружие, приказал конюху запрячь лошадей в один из экипажей Амоса, а сам оседлал Красномундирника.
Ребекка только притворялась спящей и слышала, как собирается в дорогу ее муж. «Возвращайся ко мне скорее, любимый», – прошептала она.
Прошедшая ночь была полна спокойной нежности, которую могут ощущать только супруги, прожившие вместе долгие годы. «А ведь уже восемь лет прошло после нашего первого поцелуя на капустной грядке», – подумала Ребекка и улыбнулась.
