Он взял в руки ее дрожащие пальцы. Глядя в ее круглые глаза, он прижал ее пальцы к своим губам.
– Это все теперь твое, Ки. Мечта, которую ты считала несбывшейся, надежды, которые ты потеряла, – все это теперь стало явью. Ты считала, что у меня нет ничего, однако моя семья владеет самыми большими ранчо в Техасе. Мы также снимаем внаем пастбища около Блю-Лейк. Рубен работает на меня, он присматривает за стадом, что пасется на территориях резерваций в земле шайеннов и апачей. Эту самую землю, на которой сейчас стоит твое ранчо, мы до гонок за землей снимали внаем у племени крик. – Указательным пальцем Кейл поддел ее за подбородок, чтобы закрыть Мики рот. – Я могу позволить себе приобрести и землю, и ранчо. И я хочу, чтобы ты их у меня приняла. Небеса знают, что ты заслужила все это после своих попыток заиметь дом в Оклахоме.
У Мики сердце билось в груди, подобно птичке, пойманной в сеть. Все вокруг словно заволокло дымкой. Мики могла только сидеть, по-совиному хлопая глазами и время от времени открывая и закрывая рот, не в силах что-либо произнести.
– Тебе не нравится мое предложение? – спросил Кейл, желая, чтобы она что-нибудь ответила. Редко он видел, чтобы эта злючка так долго молчала.
Наконец Мики смогла справиться с собой.
– Оно просто замечательное, – произнесла она сдавленным голосом. – Но я не приму твое ранчо.
Кейл с изумлением увидел, что Мики возвращает ему конверт и идет к двери. «Черт, что случилось?» – с изумлением спросил себя он. Он дал ей то, о чем она мечтала, чтобы компенсировать потерянное. Несколько месяцев Мики жила своей надеждой построить ранчо и разводить породистых лошадей. Теперь он подарил ей эту землю обетованную совершенно бескорыстно – и она напрочь его отвергает! Боже, если он проживет еще столетие, то никогда не встретит больше такую упрямую, своевольную и непонятную особу!
– Почему ты не примешь? – недовольно спросил Кейл, направляясь следом за Мики.
Она не повернулась.
– Думаю, я выразилась достаточно ясно. Я сказала, что не приму твое ранчо, и это все, что я хочу сказать.
Сжав ее руку, Кейл решительно повернул Мики. Его хмурое лицо и растрепанные волосы придали ему грозный вид, но Мики не дрогнула.
– Мне столько пришлось сюда ездить, давать поручения, нанимать рабочих, выбирать место, откуда бы у тебя был хороший вид. Черт побери, барышня, вам не стоило после всего этого мне говорить такое! – буквально прорычал он ей в лицо.
– Я, конечно, тебе благодарна, – не отступала она, упрямо подняв подбородок. – Я и в самом деле признательна и за время, и за усилия, и за капиталовложения. Но я не могу принять этот щедрый подарок.
– Почему? – заорал Кейл. Ему нестерпимо хотелось тряхнуть ее, чтобы привести в чувство. Но поскольку одна его рука была в повязках, это было невозможно, даже несмотря на то что Мики была легка как пушинка.
Глаза Мики затуманились от слез, и она нервно вздохнула.
– Думаю, что ты меня не сможешь понять.
– Не смогу, пока ты мне все не объяснишь! – зло выкрикнул Кейл.
– Это только мечта, Кейл, – нерешительно начала она, опасаясь, как бы он не взорвался от гнева. – Подобно той мечте, которую я потеряла из-за компании по продаже городских участков. – Соскользнувшая с ее ресниц слеза покатилась по ее щеке. Мики продолжила, пытаясь тщательнее подбирать слова: – Я раньше думала, что земля и возможность на ней работать сделают меня счастливой. Но... – «Боже, как это трудно», – сказала себе она. Никогда раньше она не пыталась высказать свои самые потаенные чувства. Она смело могла противостоять опасности, встречала врагов с гордо поднятой головой, но, когда дело коснулось сердечных вопросов, она боялась говорить вслух. Как же трудно было заставить себя выразить все словами! – Но каждый раз, когда ты от меня уезжал, мои мечты казались мне пустыми фантазиями.
Мики нервно заломила руки. Если Кейл будет над ней насмехаться, она умрет, ее сердце будет разбито. Тем не менее чувства так переполняли ее, что она продолжила:
– Если бы я могла обменять это ранчо на твою любовь, то я бы сделала это не раздумывая. Но я люблю тебя и не хочу связывать человека, которому я не нужна так, как он нужен мне.
Она осторожно подняла ресницы, чтобы посмотреть прямо в его зачаровывающие серебристые глаза.
– Я не хочу быть твоей рабыней, я хочу быть тебе равной. Я не смогу быть твоей возлюбленной, если не смогу быть твоим товарищем и другом.
Вот, она высказала все. Теперь ей осталось только стойко встретить отповедь Кейла.
Кейл молча смотрел на ее печальное лицо. На его губах появилась улыбка, недоверчивая и немного странная.
– Зачем же тогда вся эта суета в последние несколько месяцев? Я уже говорил, что люблю тебя. Я уже начал сомневаться, что ты когда-нибудь ответишь мне взаимностью.
Это звучало слишком хорошо, чтобы могло быть правдой. Она ожидала самых разных ответов, но на подобный совершенно не рассчитывала. Но его слова о любви прозвучали столь небрежно, что это не понравилось Мики.
– Ты говорил, что любишь меня, но ты не вкладывал в эти слова смысл, – горько возразила она. – Каждый раз, когда ты произносил эти слова, ты от меня чего-то хотел добиться. Ты думал, что я растаю, как последняя дурочка, стоит только сказать мне о любви! – выкрикнула она. Кейл, однако, лишь улыбнулся.
– А как я должен был произносить эти слова? – насмешливо фыркнул он. – На коленях клясться, что мое сердце полно страсти? Ты мне тогда не доверяла и все равно решила бы, что я говорю эти слова каждой знакомой женщине. – Его глаза вдруг стали жесткими. – И вообще, моя прекрасная ведьма, ты всегда ругала меня и за то, что я делал, и за то, чего не делал.
Мики разозлило, что она говорит о столь важных для нее вещах, а Кейл ухмыляется ей в лицо, словно она рассказывает забавные анекдоты.
– Я не вижу в этом ничего смешного! – в негодовании воскликнула она. – Ты хоть раз в жизни можешь посмотреть на вещи серьезно?
– Ты хочешь серьезности? Будем серьезными, – ответил он с легкой усмешкой.
Он подхватил ее, словно пушинку, и, перебросив через плечо, направился к дому. Это доставило ему такое удовольствие, какое он не испытывал уже давно. Мики не могла сопротивляться – она боялась повредить его израненное тело.
– Опусти меня на землю, ты, большая обезьяна. Теперь совершенно ясно, что в тебе не может быть ни капли серьезности. – Поскольку Кейл даже не замедлил шаг, Мики смирилась и стала смотреть на дом со своей перевернутой позиции. – Куда ты меня тащишь? Я уже говорила тебе, что не хочу иметь ничего общего с этим домом.
Кейл поднялся по лестнице и бесцеремонно бросил ее на диван с синей обивкой. Покупая его, Кейл хотел, чтобы он гармонировал с синими глазами Мики. Когда она растянулась на диване, Кейл сел на нее, словно на лошадь. Это привело Мики в ярость.
– Я уже говорил, что люблю тебя, и оба раза я говорил то, что думал, – произнес Кейл. – Но ты не поверила мне, потому что не хотела мне верить. Ты мечтала о своем доме и своем ранчо. Я дал тебе и дом, и ранчо – и ты опять недовольна. Черт побери, Ки, это тебе надо стать серьезной. – Поскольку она перестала бороться за свободу и начала внимательно слушать его слова, он смягчил голос: – Я хотел, чтобы ты любила меня таким, какой я есть, а не мои деньги. Я хотел, чтобы несколько недель, которые мы провели вместе в прерии, заложили основу для нашей совместной мечты. В этой мечте должны быть и ранчо, и лошади, но главное в ней – это мы сами.
