— У меня ноет и стонет каждая косточка, каждая жилочка! — пожаловалась она и закусила губу, скрывая улыбку, когда Стоун с бесконечными предосторожностями подхватил ее на руки.
Обнаружить, что Тэра жива, было для него самым чудесным в жизни потрясением. Сколько глупых и смешных слов наговорил он после этого, в том числе обвинил Тэру в том, что та умолчала о своей физической особенности, — ведь это едва не стоило ему рассудка. Ему хотелось тогда стиснуть ее в объятиях изо всех сил, забыться на ее груди и ощутить, как рассеивается ужас невыносимой потери. Но Тэра была слишком слаба и к тому же вся покрыта ссадинами, синяками и кровоподтеками, он боялся обнимать се и только поклялся себе, что однажды откровенно выкажет свою любовь.
Но испытания на этом не кончились. Тэра категорически отказалась возвратиться в лагерь в качестве жертвы неудачного преступления. Она вознамерилась последовать примеру двух знаменитых грабителей, которые были доставлены на почтовый поезд в гробах и в подобающий момент осуществили дерзкий налет. Девушка напомнила собственные слова Стоуна, что из человека вроде Меррика исповедь можно выбить разве что великим потрясением. Если она восстанет из гроба, чтобы обвинить его в убийстве…
Поначалу Стоун и слышать об этом не хотел и даже заподозрил, что падение повлияло на ее рассудок. Он пытался отговорить Тэру, но та стояла на своем. Наконец, после долгих споров, Стоун вынужден был признать, что план задуман на славу. Если что и могло потрясти Меррика Рассела, то только его мертвая жертва, внезапно восставшая из гроба.
По возвращении в особняк Стоун начал изыскивать способ как-то известить Теренса о случившемся, но не успел. Слух о гибели Тэры разнесся с быстротой степного пожара, и вскоре се отец, обезумевший от горя, сам явился в «Даймонд». Он горел жаждой мести, потрясал револьвером — одним словом, вел себя самым наилучшим образом для того, чтобы задуманный спектакль сработал, и потому Стоун был только рад, что не успел предупредить его. Пожалуй, самый неприятный момент был, когда Теренс прицелился в Меррика. по Берн сумел справиться с ситуацией и увел его в дом, где состоялось поспешное объяснение. Уинслоу едва не задушил дочь в объятиях, но Тэра стоически выдержала боль, понимая, что переход от отчаяния к восторгу невозможен без бурного выражения эмоций. Нечего и говорить, что Теренс охотно дал свое согласие на участие в розыгрыше. Зная, что он совершенно не способен на притворство, Стоун настоял на его немедленном отъезде в Кларендон до похорон, которые не должны состояться. По пути домой Уинслоу обещал наведаться к шерифу и убедить того в назначенное время явиться в «Даймонд». Ключевым моментом задуманного Тэрой плана было зловещее столкновение Меррика с жаждущим мести призраком его жертвы. Девушка надеялась с помощью жестокого шока вырвать из хозяина ранчо признание, и для этого требовался важный свидетель — служитель закона.
Все шло как будто успешно, но Стоуна не покидала тревога. Они собирались столкнуться в открытом бою с безумцем, совершенно лишенным обычных человеческих чувств и не считавшим убийство чем-то предосудительным. Можно ли вообще потрясти его настолько, чтобы он испугался? Меррик казался вытесанным из самой твердой горной породы, и для него как будто не существовало препятствий, во всяком случае, моральных. Но Стоун не верил в сделки с дьяволом. Рано или поздно удача должна была отвернуться от хозяина ранчо, и, возможно, этот момент был на подходе.
— Мне кажется, что-то продолжает тебя тревожить? — заметила Тэра.
Стоун огибал угол дома, неся ее на руках. Объятие его было очень осторожным, едва ощутимым, и девушка еще раз подумала: до чего же он нежен с ней после несчастного случая.
— Сегодня ночью ставка будет слишком высока, и потому мне хотелось бы, чтобы все уже было позади, чтобы занимался рассвет следующего дня, — признался Стоун, глядя в омытое лунным светом лицо, которое не уродовали даже ссадины, царапины и синяки. — Во-первых, власть Меррика стала бы прошлым, а во-вторых, — тут его хмурое лицо разгладилось, и губы тронула улыбка, — до самого утра я бы заполучил тебя в свое полное распоряжение.
— Вот как? — улыбнулась Тэра, поднимая бровь. — И что, скажи на милость, мы бы стали делать? Носиться по ущелью и завывать, чтобы выжить отсюда оставшихся ранчеро?
— Нет, милая, я не стану заранее объяснять, что задумал, но ты можешь догадываться сколько угодно. Надеюсь, ты не изведешься от своего знаменитого любопытства. Он .подмигнул, мягко усадил девушку на бархатный мох у подножия раскидистого кедра и направился на кухню за ужином.
Тэра откинулась на шершавый ствол, с наслаждением вдыхая свежий вечерний воздух, напоенный запахом хвои, а вовсе не приторно-сладким ароматом роз. Мысли ее блуждали, то и дело возвращаясь к предстоящей финальной конфронтации с Мерриком. Если все пойдет удачно, думала девушка, будут достигнуты сразу две цели: хозяин ранчо предстанет тем, кто он есть на самом деле, то есть убийцей и мошенником, а Стоун узнает ответ на вопрос, мучивший его долгие годы. Она была убеждена в успехе задуманного, и единственное, что заставляло ее хмурить брови, была дальнейшая судьба Джулии. Ее наивное романтическое сердечко получит ужасный удар. Еще совсем недавно Джулия пережила последствия обмана с ее стороны, но не было другого выхода, кроме как продолжать обманывать ее. Она должна была вести себя с отцом естественно, чтобы у того не возникло ни малейших подозрений, так что посвятить Джулию в свой план было невозможно. Более того, девушка должна была выслушать исповедь отца. Как Тэре ни хотелось избавить подругу от жестокого момента истины хотя бы отчасти, выходило, что ей придется через него пройти.
Когда подошел Стоун с котелком в одной руке и корзинкой в другой, Тэра охотно отвлеклась от неприятных мыслей.
— М-м-м… на этот раз Берн превзошел самого себя, — едва выговорила она с набитым ртом.
Запах был густой и аппетитный, еще одна приятная противоположность слишком насыщенному аромату цветов.
— Люблю похвалы! — пробурчал повар, подходя вперевалку и усаживаясь рядом. — Рад снова видеть Вас мисс Уинслоу… Тэра. Выглядишь неплохо для двухдневной покойницы, прости уж мой грубый техасский юмор. На вот, возьми бисквитик, подкрепись. Ума не приложу, как можно целый день лежать голодной в гробу, а ведь, ей-богу, сроду не видывал такого хорошенького трупа! Может, вымазать тебе лицо мукой. для верности, а то уж больно в тебе много жизни.
— Ничего, я закачу глаза и оскалю зубы, — пошутила Тэра, впиваясь в бисквит с аппетитом поистине волчьим.
— Ладно, только не переиграй, а то ведь он не из дураков, Меррик — то. А как у тебя дела, Стоун? Дьябло подоспеет в срок или нет? Другого шанса у нас не будет, милые вы мои, так что не упускайте ничего.
— Как я могу что-нибудь упустить, если ты хватал меня за руку десять раз на дню и замогильным голосом требовал сделать то, не забыть это!
Повар неодобрительно фыркнул и заковылял прочь, а Стоун уселся на его место рядом с Тэрой и расслабился по-настоящему, пожалуй, впервые за день. Бдение у гроба требовало постоянного напряжения, чтобы поза оставалась убедительной (ведь Меррик часто проходил по делам мимо распахнутых дверей).
