– Так, надо позвонить в банк и заблокировать карточку, – сказала она и полезла в сумку за мобильником. – Черт! У него еще вчера батареи сели. Дайте мне кто-нибудь телефон! Там знаете, какая сумма была? Вы ахнете, если узнаете.
– Маша, а твои родители сказали, что ты у них украла эти деньги...
– Не украла. А взяла то, что мне принадлежит, чуть раньше времени. Папаше надо было от наличности избавиться, вот он на мое имя и положил около миллиона. Сказал, что я смогу этими деньгами распоряжаться, когда замуж выйду. А я когда ее получала, то конверт с PIN-кодом у себя оставила, для надежности, а карточку ему отдала. Мама такой вариант, между прочим, одобрила. Отец-то в любой момент мог к своей любовнице уйти.
Страсти, подобные тем, что бурлят в латиноамериканских сериалах, меня не интересовали. Проблемы в семье Барановых имелись, и напрасно Кира Леонидовна поначалу пыталась мне внушить, что у них все в порядке. Просто так Машка не ушла бы из дома. Однако мне надо было ее туда вернуть...
– Ну так что? Даст мне кто-нибудь мобильный телефон или нет?
Миша было дернулся, чтобы дать ей свой сотик, а потом вопросительно посмотрел на меня. Я остановила машину, полезла в сумку и достала оттуда «Визу».
– На, иди проверь, может, он еще ничего не снял. – Я кивнула в сторону банкомата.
– Так это все-таки ты ее взяла! – озлобилась Маша.
– Да, я взяла ее, только у Ивана.
Она немного подумала и открыла дверцу. Я отпустила Машку одну и только потом задумалась над тем, не сбежит ли она. Нет, Баранова не сбежала. Через несколько минут она села в машину хмурая, долго сидела, надувшись, а затем сказала:
– Вот сволочь, снял двадцать пять тысяч! Скотина!
– Хорошо, что не все, – ответила я.
– Ну их сразу не снимешь, банкомат начинает сумму ограничивать. Хотя это не проблема, можно снимать частями и в разных банкоматах.
– Да, что-то он состорожничал, – удивилась я.
Маша еще немного подумала, а потом сказала:
– Ну и черт с ним! Пусть подавится. Я, конечно, дура, что все это затеяла, но я хотела найти своих настоящих родителей. У меня тут еще адресок один остался, два-то мы уже проверили...
Эпилог
Я сидела у своей подруги Ленки-француженки, пила дешевый, можно сказать, пролетарский кофе и рассказывала ей о своем последнем расследовании. Подруга слушала меня и периодически опускала глаза в книгу с сентиментальным романом, которую я привезла ей из своей командировки.
– Лена, да оторвись ты! Потом почитаешь, – даже обиделась я.
– Там так интересно, так интересно! Она – богатая, а он – бедный, прямо как в твоей истории. – Ленка все-таки отложила книгу и переключила свое внимание на меня. – Ну так что, нашла Маша свою родную мать?
– Заведующая детским домом сказала, что ее настоящими родителями были Скачковы. Мать – Ольга Петровна, а отец – Антон Константинович. В адресно-справочном бюро Маша узнала, что в том городе проживает только один Скачков Антон Константинович, трех лет от роду. А вот женщин, более или менее подходящих по возрасту и с нужными ФИО, было три. По двум адресам Маша и Миша успели сходить еще до того, как поссорились. Одна Скачкова, между прочим, с рыжими волосами, сначала не хотела с ними разговаривать. Но Баранова проявила завидное упорство, и Ольга Петровна все-таки выслушала ее. Но оказалось, что она переехала в город два года назад, потому что ее муж демобилизовался из армии и вернулся на родину. Маша ей не поверила, тогда Скачкова показала разные документы, подтверждающие, что двадцать два года назад она жила очень далеко отсюда.
– Ясно, а что было по второму адресу? – спросила Ленка и тихонько пододвинула к себе книжку.
– У второй Ольги Петровны был сын, который старше Маши на четыре месяца. Сама понимаешь, эта кандидатура сразу отпала. Оставался еще один адрес, но, когда Баранова с Антиповым туда пришли, там никого дома не оказалось. Я пошла у Машки на поводу и повезла ее на улицу Печатников, где проживала еще одна Скачкова Ольга Петровна. Она была инвалидом с рождения. Ее как раз племянница выкатывала на инвалидном кресле во двор, на прогулку. Я думала, Машка на этом успокоится, но тут Мишка, типун ему на язык, вспомнил мою версию про то, что Князева их обманула. Баранова снова всполошилась, и мне пришлось везти ее в центр, в городской архив.
Сначала Барановой отказались там выдавать интересующую ее информацию, тетка в окошке нашла кучу отговорок. Но Маша сбегала в банкомат, и сразу появились основания, чтобы поднять детдомовское дело.
– И что же? – заинтересованно спросила Ленка.
– Оказалось, что мать умерла при родах, а отец не установлен. Так что других родителей у Машеньки, кроме Барановых, не было.
– Она согласилась вернуться в Тарасов?
– А куда б она делась? Мне Кира Леонидовна позвонила, чтобы узнать, как дела продвигаются, так Маша выхватила у меня трубку, стала плакать, извиняться... Короче, мамаша ей сказала, что решила уйти от Семена Петровича, и Маша уже ни в чем не сомневалась, сказала, что вернется.
– А за то, что она столько денег потратила, с тебя штраф не взяли? – спросила Ленка, чем здорово меня насмешила.
– Ну конечно же, нет, мне еще премию дали.
– Это правильно, ты здорово рисковала, и когда тот татуированный парень тебя силой на базу цветмета затащил, и когда ты в квартиру его брата проникла. Я бы ни за что в это не ввязалась.
– Лена, это моя работа, – не без гордости сказала я. – Хотя самым сложным было приводить Машку в чувство и практически на себе тащить до безопасного места.
– Слушай, Таня, – задумчиво произнесла подруга, – а я вот не поняла, кто же все-таки записку в больницу передал, а?
– Уборщица тетя Вера. Не зря я ее с самого начала подозревала.
– А зачем ей это? – удивилась Ленка.
– Оказывается, утопленник был ее родным племянником. Степанченко со своим двоюродным братом рыбачил недалеко от того места, где ребятки купались. Сидели себе в камышах, водочку попивали, карасиков дергали... Степанченко как Машку без верхней части купальника увидел, так обезумел. А сынок уборщицы, тоже ранее судимый, молчал в тряпочку, чтобы его к этому делу как-нибудь не пришили.
– А ты откуда об этом узнала?
– Ну, тут Трунов на днях в Тарасов по делам приезжал, мы с ним немного пообщались...
– Таня, так, значит, у тебя роман с сельским участковым? Это интересно!
– Нет, Лена, роман, точнее, даже три любовных романа, у тебя снова на коленях. А у меня с Николаем дружеско-деловые отношения. К тому же у него жена жутко ревнивая.
– Так, ну а самое главное, что стало с теми бумагами, что Машка в «Раздолье» прихватила?
– Я показала их своей клиентке. Кира Леонидовна с ними ознакомилась и сказала, что я могу делать с ними все, что хочу. Она в принципе обо всем и так уже давно догадывалась. Я, разумеется, отдала их Кирьянову. Владимир Сергеевич меня аж расцеловал от радости.
