День второй ничем не отличался от первого. Ни одно из событий этого дня не выходило за рамки обычного, если не считать того, что Вуди все чаще задерживался возле Кейро, заводя с ней пустые разговоры. Бедняга тоже поддался ее чарам. Вуди знал о том, что Кейро опаснее заряженной винтовки, но, как всегда, не мог устоять перед хорошеньким личиком и соблазнительной фигурой.
Каждый раз, когда четверка останавливалась, чтобы разбить лагерь, Кейро сгружала с седла все свои «предметы первой необходимости», среди которых можно было найти все, что требовалось для приготовления пищи и наведения чистоты. Она взяла с собой такое количество кастрюль и сковородок, что их хватило бы на целую посудную лавку, а разных продуктов и приправ было больше, чем на корабле, прибывшем из Китая. Кроме того, с собой у нее было столько одежды, что она меняла наряды дважды на дню и при этом целую неделю могла не стирать! И все это она называла «предметами первой необходимости», хотя, на взгляд Лоутона, налицо было явное излишество.
Несмотря на невыносимый характер Кейро и ее манеру то и дело вставлять ему шпильки, Лоутон поймал себя на том, что время от времени его голова непроизвольно поворачивается в ее сторону.
От него не укрылось и то, что Такер и Вуди тоже вес больше поддаются колдовским чарам Кейро Калхоун и полностью утратили бдительность. Они убедили себя в том, что она не имеет никакого отношения к Гардинерам.
Еще одно из доказательств ее коварства, размышлял Лоутон, остругивая прутик, — это занятие всегда помогало ему сосредоточиться.
— Я иду к ручью, мне нужно искупаться, — заявила Кейро, прихватив с собой мыло, полотенце и духи — одному Богу известно, что еще хранилось у нее в рюкзаке, отведенном для купальных принадлежностей.
Лоутон машинально поднялся на ноги, намереваясь следовать за ней, но Вуди схватил его за руку.
— Я сам схожу, — с энтузиазмом вызвался он, устремив вслед удаляющейся стройной фигурке хищный взгляд. — Если Гардинеры вздумают напасть, ты должен быть в лагере.
Лоутон скорее съел бы свою шляпу, чем поверил в то, что Вуди действительно опасается нападения Гардинеров. Он уже убедил себя в невиновности Кейро, и его единственной целью было подглядеть за ней, когда она, раздевшись донага, будет купаться в ручье.
— Я сам пойду, — тоном, не допускающим возражений, отрезал Лоутон. — Ведь именно я получу две сотни за то, что охраняю ее от неприятностей.
— Черт, я бы провез се в Оклахому и бесплатно! — с жаром воскликнул Вуди. — Господи, Лоу, разве ты видел кого-нибудь красивее ее?
Лоутон закатил глаза к небу и шумно вздохнул.
— Лучше вырежи себе красотку из дерева. — И, сунув свою трость прямо под нос вытаращившему глаза Вуди, Лоутон с ужасом обнаружил, что в задумчивости вырезал женскую фигурку, в точности повторявшую фигуру Кейро.
Вуди осторожно провел по ней рукой.
— Сходство первоклассное, Лоу, — хитро улыбнувшись, констатировал он. — Никогда не думал, что доживу до того дня, когда и ты будешь мечтать о женщине. Мне казалось, они не производят на тебя никакого впечатления. Как видно, я ошибся.
Лоутон выхватил у Вуди фигурку, разломал се на куски, а затем тяжелой поступью двинулся следом за Кейро. Самым ужасным было не то, что он по тысяче раз на дню таращится на эту предательницу, а то, что он вырезал из деревяшки ее соблазнительные формы. Хуже и не придумаешь.
Кейро осторожно вошла в прозрачную волу. После долгого утомительного дня в седле сделать это было очень приятно. К тому же Кейро хотелось побыть одной: уже два дня она была лишена возможности остаться наедине со своими мыслями.
Такер и Вуди оказались приятными спутниками и без устали развлекали ее рассказами о своих приключениях на обеих территориях.
Сотню раз на дню она ловила себя на том, что ее мысли — а часто и глаза — прикованы к мускулистому мужчине, ехавшему рядом с ней. Кейро и Стоун почти не разговаривали друг с другом, разве что в случае крайней необходимости, и никогда не оставались наедине. Она никак не ожидала, что ей будет не хватать их перепалок, помогавших оттачивать красноречие и придававших остроту существованию. Наверное, Лоутон только радовался тому, что они не имеют возможности уединиться, чтобы снопа пережить те чувства, которые они испытывали друг к другу там, в гостиничном номере.
При воспоминании о поцелуях и ласках Лоутона по телу Кейро прокатилась горячая волна. «Это больше не повторится!» твердо и решительно сказала она себе. Это было временным помрачением рассудка, вот и все. Но теперь она будет держать себя в руках и не позволит чувствам взять верх над ее рассудком. Она не собиралась осложнять свою жизнь глупыми романтическими увлечениями и распутством, выдаваемым за женское любопытство. Они с Лоутоном обменялись несколькими страстными поцелуями и довольно откровенными ласками, но на этом все и закончится.
Успокоившись, Кейро перевернулась на живот и поплыла через ручей, любуясь мерцанием звезд, висевших так низко над головой, что, казалось, до них можно было дотянуться рукой. Полная луна висела над горизонтом, как гигантский оранжевый шар. Наслаждаясь уединением и красотой погружающейся в темноту природы, Кейро убеждала себя в том, что этого ей вполне достаточно, чтобы чувствовать себя счастливой. Настойчивое желание, что гложет ее изнутри, утихнет… когда-нибудь. Кейро была слишком упряма и не желала признаваться даже самой себе в том, что причина этого беспокойства — Лоутон Стоун.
В этот самый момент Лоутон Стоун приближался к той, кто была причиной его беспокойства. Эта нахальная чертовка засела в его сердце, как заноза, до которой он никак не мог дотянуться. В который раз он предостерегал себя, твердя, что в исходящем от Кейро соблазне кроется смертельная опасность и увлекаться ею — все равно что желать собственной смерти.
Услышав плеск, Стоун украдкой бросил взгляд в сторону ручья. Сквозь нависающие над водой ветви блестела лунная дорожка, и Лоутон в этот момент увидел роскошную гриву светлых волос, покачивавшихся на волнах прямо посреди ручья. Кейро, словно грациозный лебедь, плавно скользила по воде, рассыпая серебристые брызги. При виде этой картины у Лоутона перехватило дыхание. Что бы ни рисовало его воображение, это не могло сравниться с тем зрелищем, которое открылось ему сейчас! Лунный свет, падавший па обнаженную спину девушки и ее изящно очерченные бедра, создавал впечатление, будто она парит среди звезд, а при виде колышущейся на волнах гривы светлых волос Лоутону вспомнились легенды о русалках.
Кейро перевернулась на спину, и Лоутон едва удержался на ногах — так прекрасно смотрелось ее тело в лунном сиянии. Капли воды бриллиантами сверкали на округлых холмиках груди и скатывались по рукам.
Все тело Лоутона заныло. Добровольно отдаваясь этой сладостной пытке, он не отрываясь смотрел на соблазнительную нимфу, и даже ради спасения своей души не смог бы отвести от нее глаз. Ему мучительно хотелось ласкать ее, прикасаться к ее коже — так, как прикасался к ней лунный свет.
«Не может быть, чтобы она была преступницей», — твердил себе Лоутон. Нет, такая восхитительная, чарующе прекрасная женщина не может быть заодно с бандитами. Он ошибся и сам себя заставил верить этим черным мыслям. Он изводил и мучил Кейро, но только потому, что боялся поверить в ее невиновность и признаться самому себе в том, что в его душе просыпается любовь.
