– А как же насчет нас? – спросила Джессика, обвив руками его шею и заманчиво приоткрыв губы.
– Ничего не изменилось, – ответил Кин и криво ухмыльнулся. – Я отношусь к тебе точно так же, как и прежде.
– Мы встретимся сегодня вечером, любимый? – нежно промурлыкала она.
– Я занятой человек, Джессика. – Кин осторожно разъединил ее руки, снял их со своей шеи и отступил в сторону. – И теперь у меня есть жена, с которой я не могу не считаться. Собственно, так же, как и ты со своим мужем. Ты еще помнишь о нем, а? О моем высоком светловолосом брате-красавце?
Она раздраженно надула губы.
– Не дразни меня. Ты же знаешь, как я ждала, когда ты вернешься в Новый Орлеан…
Кин взглянул на нее иронически:
– Как это ты нашла время скучать по мне, милая? У тебя такое напряженное расписание. – Не дожидаясь, когда Джессика ответит, он повернулся на каблуках и пошел было прочь, но потом обернулся и бросил через плечо: – Надеюсь, ты извинишь меня, Джессика. Моя прелестная молодая супруга с нетерпением ждет меня.
Джессика побледнела как смерть, потом покраснела от ярости, глядя вслед небрежно вышагивающему Кину. Будь он проклят! Он никогда не примет на себя никаких обязательств, что бы она ни говорила. Какие бы откровенные предложения ни делала. Как же ей добиться своего с этим неуловимым, как весенний ветерок, мужчиной? Да тут еще эта его жена… Джессика обдумывала свой план целых два года, а теперь у нее на пути стояла Алекса. Миссис Родано гневно прищурилась вслед удаляющемуся деверю, потом приподняла подол юбки и села в ожидавший ее экипаж. Значит, придется придумать новый план, решила она. Последние два провалились. Ладно, она не торопясь все обдумает, сказала себе Джессика и, расправив пышное платье, приказала кучеру отвезти ее домой. Она найдет способ добиться того, к чему стремится, и будет счастлива.
Кин вошел в конюшню и, ничего не понимая, нахмурился – ни Алексы, ни жеребца не было видно, зато Клинт стоял, прислонившись к дверце, и смотрел на него сердитыми глазами.
– Я всегда дивился, чего это Чанлер ведет себя, как заноза в пятке, а твоей жене понадобился всего один день, чтобы догадаться, – яростно фыркнул Горман.
Если бы взгляд мог убивать, Кин был бы уже мертв. Дожидаясь приезда Родона, Клинт давно внутренне кипел и теперь палил из обоих стволов.
Кин открыл было рот, но Клинт не стал дожидаться, пока тот заговорит, и заорал сам:
– Что, к черту, с тобой творится? Нашел себе хорошенькую жену, храбрую и умницу, в пять раз лучше этой Джессики, а сам прилип к чертовой кукле, будто она медом намазана. Что, совсем спятил? Остатка мозгов лишился?
– Смотри-ка, кто говорит! Неужто тот, кто предупреждал меня держаться подальше от той ведьмы, что огрела его метлой по башке в скромной уединенной хижине? – усмехнулся Кин.
– Нет, не тот! – прорычал в ответ Клинт. – Я-то пришел в чувство аккурат в тот момент, когда ты подспятил. Я был не прав в отношении Алексы и признаю это. Она как, раз то, что тебе нужно, чтобы забыть эту Джессику. У нее тьма характера, смелости и задора, чтоб ты не пресытился, а уж умница – так тебе впору поучиться. Ты сам-то подумай, чего ты делаешь, путаешься с женой своего хоть и сводного, но брата! – Клинт с отвращением потряс головой и едва не прожег взглядом дыру в прекрасном костюме своего компаньона. – Я-то полагал, ты выше такой жалкой мести Чанлеру за то, что творила с тобой его мамаша, но, видать, ошибся. Значит, собираешься использовать бедняжку Алексу как приманку, а Джессику как наживку, чтобы выставить братца нa посмешище…
Кин опалил старика не менее убойным взглядом.
– Почему это ты всегда хочешь совать свой нос туда, где ему не место, а?
– Отныне все, что касается Алексы, будет моим! – рявкнул Клинт. – Не желаю, чтобы ее обижали, ты или кто другой.
– Ага, потому что втюрился в нее, как старый дурак! – заорал Кин.
Клинт онемел, замер с открытым ртом. Пару минут он не в состоянии был произнести ни единого слова, потом на губах заиграла смущенная улыбка.
– Черт, будь я проклят! А ведь ты, кажись, прав.
Кин фыркнул и оглядел товарища с ног до головы и обратно.
– И что же? Мне теперь ожидать, что ты умыкнешь жену у меня из-под носа, если я буду вести себя не так, как тебе нравится?
Клинт посуровел и насупился.
– Не-а. У меня все же есть определенные представления о морали. Я не собираюсь путаться с чужими женами… не то что некоторые мои знакомые…
Кин решил не отвечать – слишком уж щекотливой была тема. Он оглянулся и спросил:
– А где же Алекса и тот великолепный жеребец, которого ты ей купил?
– Она просила сказать тебе, что поедет домой верхом – хотя тебя это вряд ли интересует, – иронически ответил Клинт. – И кстати, учти, твоя молодая жена видела, как ее муженек среди бела дня прямо на улице целуется с другой женщиной. Так что была не в настроении дожидаться, пока он соблаговолит расстаться со своей зазнобой.
Кин озабоченно нахмурился.
– И ты позволил ей уехать одной?
– Дьявол, – прокаркал Клинт, – а как же, ты думаешь, мог я остановить ее? Она вскочила на эту чертову лошадь и была такова, да с такой скоростью, что я аж рта открыть не поспел. – Темные глазки впились в лицо Кина. – Если мне позволено будет высказать свое смиренное мнение, думаю, дома-то тебя ожидает не самый приятный прием. Берегись, Кин, и не забывай оглядываться. Ты сильно раздразнил ее, так что нисколечко не удивлюсь, коли она повыдергает нитки из твоего шва, так что все кишки порастеряешь по полу.
И с этими словами старик гордо направился к выходу. Кин раздраженно закатил глаза. Да, за сегодняшний день ему удалось приобрести больше врагов, чем иным – за целую жизнь. Он резко выдохнул и последовал за Клинтом наружу, сожалея, что отправился на ленч в город, а не провел время дома. В тишине и покое.
Алекса мчалась галопом по дороге к сахарной плантации, раскинувшейся на северной окраине Нового Орлеана. Ветер хлестал ей прямо в лицо, раздувая черные волосы и высушивая льющиеся слезы. Как же она ненавидит Кина! Как он мог так с ней поступить – обниматься и целоваться посреди улицы с другой женщиной на глазах у всего города! Да, без сомнения, ему нет ни малейшего дела до ее чувств. Он сразу прояснил свои намерения, и ей оставалось только презирать себя за глупость. Думала, что сумеет заставить его полюбить себя, ха-ха! Да он просто слеп от любви к женщине, которой не может обладать. Поэтому не видит настоящей любви, хотя она стоит прямо перед ним и смотрит ему в глаза. И Алекса молча поклялась себе, что раз Кин собирается использовать ее как прикрытие, то она никогда больше его к себе не подпустит.
Значит, он только прикидывался со всеми другими. Теми, кого затаскивал в постель. Держал в объятиях одну – любую, какую найдет, а видел другую – Джессику. Но разве можно всерьез упрекать его за то, что влюбился в красавицу блондинку? Джессика – прирожденная леди. Ее изысканные дорогие наряды подчеркивают нежный цвет лица и пленительную фигуру. И судя по всему, нарядов этих у нее немало, уныло размышляла Алекса.
