— То есть Игорь пришел в фирму после смерти отца Кирилла?
— Ну да, — ответил Кузнецов. — Кирилл оканчивал институт, когда это все случилось. Он уже приходил, вникал в курс дела. А Игорь появился вместе с Кириллом потом, поскольку вместе им было проще работать.
— А насчет семейных взаимоотношений что вы можете сказать?
Кузнецов долго молчал, потом достал из ящика стола лекарство. Мои предположения оправдывались — менеджер был болен, и лекарство всегда находилось при нем. После того как Сергей Владимирович выпил лекарство, я повторила свой вопрос.
— Да я как-то никогда не лез в их дела. Аркадий Леонидович не был моим другом, мы просто работали вместе. К тому же я на десять лет моложе его.
— Сергей Владимирович, вы ведь знаете о трагедии, случившейся на даче Вавиловых этим летом. Так вот, есть ли у вас какие-то соображения по этому поводу?
Кузнецов развел руками и даже слегка улыбнулся:
— Откуда они у меня могут быть? Я не был вхож в круг их семьи, друзей и никогда к этому не стремился. Я же говорю, мы только работали вместе.
— У вас в фирме никто не мог, что называется, иметь зуб на Кириченко?
Кузнецов чуть подумал, потом отрицательно покачал головой:
— У нас не так уж много сотрудников в офисе. С Кириченко они пересекались только по работе. И иметь зуб настолько, чтобы сжечь его… Нет, это абсурд. Единственный человек в фирме, который общался с Игорем вне работы, это Кирилл. Он больше может рассказать об их отношениях.
«Может-то может, — со вздохом подумала я про себя. — Вот только, собака такая, почему-то не хочет!»
— А Игорь был толковым руководителем?
Кузнецов в задумчивости отклячил нижнюю губу.
— Самым лучшим руководителем был Аркадий Леонидович, — проговорил он. — У Кирилла есть экономическое образование, ум, но… ему недостает определенных качеств для настоящего бизнесмена. Нет напористости, порой граничащей с наглостью. А у Игоря не имелось ни образования, ни опыта, а вот с наглостью как раз все было в порядке.
— И что? Этого хватало, чтобы быть управляющим?
Кузнецов внимательно посмотрел на меня.
— Я не знаю, почему именно он стал управляющим, — признал он. — Это тоже нужно спрашивать у Кирилла. Игорю явно не хватало знаний, это чувствовалось. Иногда он пытался настаивать на проектах, которые заранее были обречены, это понимали и я, и Кирилл. И когда мы ему возражали, Игорь даже порой психовал. Правда, потом приходил в себя, веселел и, махнув рукой, говорил — мол, делайте как знаете.
— То есть управляющим он был чисто номинально?
Кузнецов снова слегка улыбнулся:
— Он очень хотел быть им фактически, очень. Но… не получалось.
— Зато это получилось у вас. — Я смотрела Кузнецову прямо в глаза, не отводя взгляда.
Тот спокойно выдержал этот взгляд и пожал плечами:
— Заметьте, мне не пришлось ничего для этого делать. Да и вообще это временное положение вещей.
— Почему вы в этом так уверены?
Кузнецов пригладил свои давно не стриженные темно-русые волосы:
— Потому что даже если Кирилла признают виновным — а я все-таки думаю, что нет, — то наверняка появится другой руководитель. У него же есть родственники: жена, мачеха… Я не знаю… Но наверняка они найдут своего человека. Да и вообще… Я по натуре исполнитель, а не руководитель. Да и со здоровьем у меня… не очень. Мне проще выполнять свою работу и, как говорится, не париться, не нести ответственности, не испытывать стрессы… Так что, если вы решили, что это я задумал убить Игоря и засадить Кирилла, вы ошибаетесь. Да и не было меня там.
«Не было, это верно, — думала я в своей машине, уже покинув „Стройинвест“, — это, конечно, алиби. Но… не стопроцентное». Ведь Кузнецов мог приехать туда никем не замеченный. И выбрать подходящий момент, когда во дворе никого не было. Но для осуществления этого плана нужно было постоянно следить за дачей. И где гарантии, что подходящий момент все же подвернется? Замыслить такое и надеяться на авось? Возможно, человек, склонный к авантюрам и риску, и мог бы пойти на такой шаг. Но Кузнецов был совсем иным по натуре.
Далее. Можно предположить, что у Кузнецова был сообщник из числа присутствовавших на даче, который и осуществил его план. Но кто им может быть? Не считая Кириченко и Инессы, которые сами явились жертвами, он мог знать только Ольгу. И что, выходит, они могли быть в сговоре? Где, когда и на чем они могли договориться? Кузнецов — любовник Ольги? Или они сошлись, что называется, чисто на финансовом вопросе?
Версии мне в голову лезли, конечно, фантастические, но все же я должна была их проанализировать, и вот почему: после Кирилла Кузнецов был единственным человеком, который имел реальную выгоду от устранения Кириченко. Да и самого Кирилла. Но масса противоречий, масса! И характер не тот, и фирмой он руководить, оказывается, не хочет. А Ольга?.. Зачем ей менять молодого, здорового и красивого Кирилла на Кузнецова? Разве ей так плохо жилось с ним? Она не работала, в деньгах ее не ущемляли… Так что тандем Кузнецов — Ольга, скорее всего, не существовал вовсе. И Кузнецов все же не причастен к пожару на даче Вавиловых.
Я еще не беседовала с Ромкой и Тамарой, оставив их на потом по двум причинам: оба они материально ничего не выгадывали, да и не только материально. И во-вторых, их обоих не было на даче в момент совершения преступления: Ромка ездил за самогоном, а Тамара уже отбыла восвояси.
Конечно, и здесь оставалось место сомнениям. И Ромка мог вернуться, поджечь баню, а затем, что называется, свалить и после сделать вид, что только что явился. И Тамара могла украдкой вернуться… Предположим, что Ромка действительно вернулся со своим самогоном раньше, чем представил потом. Увидел, что во дворе никого нет. Инесса и Игорь в бане. Возле сарая стоит канистра с бензином. Остается только плеснуть хорошенько и бросить спичку — минутное дело. А затем снова на мотоцикл — и назад. И отсутствие его отпечатков пальцев на канистре вполне объяснимо: садясь на мотоцикл, обычно надевают перчатки. Конечно, не все и не всегда, но думаю, что у Вавиловых они должны были быть. Однако и здесь есть ряд неувязок: шум мотоцикла слышен далеко, на него не могли не обратить внимания. Второе: Ромка мог и не знать наверняка, что в бане находятся именно Игорь и Инесса, если только они не высовывались оттуда. И третье, опять же — отсутствие мотива. Можно, конечно, предположить, что Ромка рассчитывал, что его сестра Ольга, став владелицей всего имущества, будет ему помогать материально. Но уж больно хлипок мотив для столь жестокого убийства.
Так или иначе, а встретиться с этими людьми хотя бы для очистки совести мне необходимо. Да и не только для очистки совести — частный детектив не может игнорировать никого из свидетелей происшествия.
Для начала я позвонила домой Ольге, но та резко ответила мне, что брат не ночевал дома, не звонил и вообще неизвестно, когда придет.
