Эрика бросила на зубоскала раздраженный взгляд. Недовольство ее еще более усилилось, когда Данте представил на ее суд великолепное кружевное нижнее белье. Похоже, этот наглец знает, что нужно женщине. Наверняка не одну раздевал и имеет представление о том, что находится под платьем. Надо же, не забыл ни об одном предмете!
– Тебе не нравится? – удивленно вскинул брови Данте, заходя сзади и наблюдая за тем, как Эрика молча открывает коробку за коробкой.
– Ты что, подрабатываешь тем, что снабжаешь женщин туалетами? – не отвечая на вопрос, язвительно спросила она.
– Нет, но я знаю, что им нравится, – ответил Данте, и руки его заскользили по ее крутым бедрам.
– Вижу, – насмешливо бросила Эрика, стараясь не показывать, что от его прикосновения у нее перехватило дыхание. И, круто обернувшись, одарила Фаулера яростным взглядом, говорившим о том, чтобы он держал от нее руки подальше. – А теперь, пожалуйста, выйди за дверь. Я хочу одеться. Когда буду готова, позову.
Нагловатая ухмылка сменилась на лице Данте разочарованием.
– К чему строить из себя скромницу? – заметил он. – Может, ты забыла? Я видел тебя не только в простыне, но и голенькую.
Эти слова вызвали у Эрики такой приступ ярости, что она, не осознавая, что делает, схватила искусно вырезанную из дерева модель шхуны, стоявшую на тумбочке, и запустила ею в Данте. Стукнув его по плечу, безделушка упала на пол и разбилась на мелкие кусочки. Эрика испуганно вскрикнула, а Данте в сердцах бросил:
– Черт бы тебя побрал, женщина! Ну что у тебя за характер! Это была модель моей шхуны! Она со мной уже несколько лет. Каких только штормов не повидала, а вот перед тобой не устояла. – Данте шагнул к Эрике, отрезая ей путь к отступлению. – Если ты собираешься найти мужа, хотя бы временного, научись-ка держать себя в руках! И учти, если ты вдруг разозлишься настолько, что пробьешь в «Натчез бель» брешь, всего твоего вожделенного состояния не хватит, чтобы возместить мне ущерб!
Круто повернувшись, Фаулер вышел из каюты и с такой силой хлопнул дверью, что стены затряслись. А Эрика, досадуя на себя за то, что потеряла над собой контроль и позволила себе так разозлиться на капитана, присела на корточки и принялась собирать рассыпанные по всему полу осколки.
Ладно, успокаивала себя она, когда-нибудь она постарается найти точно такую же модель и прислать ее Данте вместе с запиской, в которой принесет ему свои извинения. Ладно уж, сделает такой дружеский жест.
Покончив с угрызениями совести, Эрика надела элегантное синее платье и тщательно расправила его. Она должна выглядеть как можно лучше. Пять дней – небольшой срок для того, чтобы отхватить себе мужа. Так что придется отдать этому делу, каким бы неприятным оно ни было, все свои силы.
– А теперь, если тебя, конечно, не очень затруднит, может быть, ты расскажешь мне, что, черт подери, здесь происходит? – набросился на брата Корбин.
Подавив раздражение, вызванное последней стычкой с разъяренной девицей, прохлаждавшейся сейчас в его каюте, Данте повернулся к Корбину.
– Мой ангел оказался не ангелом, а настоящей фурией, – заявил он и, ухмыльнувшись, добавил: – Так что теперь у нас на борту на одного пассажира больше, поскольку, как бы мне ни хотелось выбросить эту маленькую мегеру за борт, рука не поднимается.
– Если ты считаешь, что такое объяснение меня удовлетворит, то глубоко заблуждаешься, – проворчал Корбин.
Издав тяжелый вздох, Данте попытался взять себя в руки и более внятно рассказать брату о том, что произошло.
– Понимаешь, эта леди… – Данте запнулся, размышляя над словом, которое он использовал для характеристики этой темноволосой взрывоопасной девицы, и пришел к выводу, что Эрику можно назвать кем угодно, только не леди. – Ее зовут Эрика… пробралась на наш пароход без билета. Она скрывается от одного человека, от которого ничего хорошего не ждет. Я разрешил ей доехать с нами до Натчеза и сходил на берег, чтобы купить ей что-нибудь из одежды.
– И где ты собираешься разместить эту особу? – спросил Корбин. – Ты же знаешь, что все каюты забиты до отказа и мы не можем предложить твоей многострадальной знакомой даже койку.
Данте криво усмехнулся.
– Ты мог бы перебраться ко мне и уступить Эрике свою каюту, – заметил он.
– Мог бы, если бы ты подошел ко мне с этим вопросом не тогда, когда настроение у меня оставляет желать лучшего, – проворчал Корбин. – И потом, у меня нет ни малейшего желания тесниться с тобой в одной каюте. В следующий раз, когда ты вздумаешь играть роль доброго самаритянина, прежде чем доставлять мне неудобства, быть может, сначала сообщишь мне об этом, хотя бы из вежливости?
– Я знаю, что ты слишком добр, чтобы заставлять нежное юное создание ночевать на палубе, – насмешливо бросил Данте.
– И поэтому решил поселить свою строптивую принцессу в мою каюту, – фыркнул Корбин. – И когда же мне будет позволено с ней познакомиться? Я должен хотя бы увидеть женщину, которая будет наслаждаться роскошью, обычно предназначенной для капитана. – Тут он заметил на лице брата ухмылку и, прищурившись, спросил: – Или ты собираешься держать ее под замком из опасения, что кто-нибудь утащит ее у тебя из-под носа?
Проигнорировав последний выпад брата, Данте пояснил:
– Думаю, тебе представится возможность часто встречаться с Эрикой. Она охотится за мужем. Так что если увидишь на палубе толпу мужчин, знай, что Эрика находится в середине.
– Охотится за мужем, говоришь?! – поразился Корбин.
– И мой долг познакомить ее с каждым мужчиной, который мог бы подойти для этой цели, прежде чем она сделает выбор. – Пройдясь по палубе, Данте облокотился о перила и с наслаждением вдохнул свежий воздух. – Должен поблагодарить тебя за то, что ты настоял, чтобы я отправился в это плавание вместе с тобой. Оно обещает выдаться самым интересным из всех.
Корбин задумчиво нахмурил брови, глядя на безмятежное лицо брата и на его губы, на которых играла лукавая усмешка. Он чувствовал: что-то здесь не то, а что именно, он непременно узнает. Но прежде чем Корбин успел забросать Данте вопросами, брат пошел прочь, оставив его мучиться головной болью и полнейшей неизвестностью.
Данте постучался в дверь своей каюты и, получив разрешение, вошел. Эрика стояла перед ним с самым что ни на есть смиренным выражением лица, чего Фаулер никак не ожидал – он уже приготовился к очередной схватке.
– Прости, что я так себя вела, Данте, – прошептала она, опустив глаза, чтобы не встречаться взглядом с ярко-зелеными глазами капитана, действовавшими на нее неотразимо. – Я непременно раздобуду для тебя модель шхуны, и вообще, я очень благодарна тебе за помощь.
Данте был настолько ошеломлен и покорностью Эрики, и ее необыкновенной красотой, что потерял дар речи. Темно-синее платье, которое он ей принес, плотно облегало ее великолепную фигуру, подчеркивая все округлости. Свои роскошные черные волосы Эрика уложила на затылке в замысловатую прическу, лишь лицо обрамляли мягкие локоны.
