Хозяин трактира хитро прищурился и повелительным жестом заставил остальных отойти от стройной фигурки пленницы. Затем он широко ухмыльнулся и назвал цену. Покупатель скривился и покачал головой.
— Слишком много, — произнес он. — Ее лицо слишком чумазое. Единственная ценность этой девчонки заключается в светлых волосах и крепкой груди… — европеец назвал четверть предложенной цены.
С губ девушки едва не сорвались яростные хлесткие слова. Как он посмел сказать, что она — дурнушка! Но Лали сдержалась. Если он не договорится с хозяином трактира о цене, то о спасении придется забыть.
— Посмотрите, капитан, эта девка прекрасно сложена, у нее тонкая кость, а кожа похожа на лепестки нежного золотистого тюльпана, — трактирщик провел рукой по нежному телу девушки, мгновенно затрепетавшей от гадкого прикосновения. — Как она извивается! Эта малютка доставит вам много удовольствия.
Покупатель окинул Лали взглядом оценщика, и его глаза заблестели. Он начал торговаться с хозяином трактира, пока наконец не уговорился с ним на половине первоначальной цены. Продавец с жадностью схватил деньги, подтолкнул Лали к капитану и отошел за прилавок, спеша подсчитать неожиданную прибыль. Остальные мужчины продолжили свое пиршество, правда, весьма неохотно.
Капитан стянул концы разорванной одежды, прикрыв наготу Лали.
— Не бойся меня, — успокоил он девушку, поймав ее недоверчивый взгляд. — Я не обижаю женщин, — и обаятельно улыбнулся.
— Спасибо, синьор, — проговорила она по-итальянски. Голос ее дрожал, а сама она широко открытыми глазами с тревогой смотрела на человека, только что купившего ее, пытаясь понять, что кроется за его улыбкой. Захочет ли он помочь ей вернуться домой? Если да, то на каких условиях?
Мужчина кивком головы велел ей идти за ним к выходу из трактира. За ними последовали два его молчаливых спутника.
— Ты знаешь итальянскую речь? — спросил он, когда они покинули грязный двор и остановились в узком проулке.
Лали кивнула.
— Но я слышал, что в трактире ты кричала по-турецки.
— Я выросла здесь, мой отец — командующий турецким флотом Ибрагим-паша.
Капитан насмешливо цокнул языком и, прищурившись, уставился на девушку.
— Как тебя зовут?
— Лали.
— Жаль, что ты слишком смуглая. Впрочем, если тебя умыть, ты, возможно, похорошеешь. Идем, — мужчина тронул ее за плечо. — Я отведу тебя в дом, где ты сможешь вымыться. Ну, а потом мы поговорим.
Какое счастье — она сможет вымыться. И смыть не столько грязь, сколько прикосновения грязных, похотливых рук.
25
Когда девчонка умылась и облачилась в женские одеяния, капитан с удивлением обнаружил, что хороша не только ее дивная точеная фигурка. После мытья кожа малышки заметно посветлела и приобрела оттенок меда, а длинные ресницы, вздернутый носик, чудесная линия губ были способны вдохновить художника. Красавица с несломленным духом… Миккеле не горел желанием возвращать капудан-паше девушку, спасенную из грязных лап нарушивших заповедь Мухаммеда пьянчуг. К чему лишние проблемы? Даже если поверить (а почему нет?), что она — дочь Ибрагим-паши, то нет сомнений, что девчонка сбежала из дома, переодевшись в мужскую одежду в поисках развлечений. И кто знает, через сколько мужчин успела пройти? Объясняться с известным своей вспыльчивостью капудан-пашой было слишком опасным занятием.
Джаноцци сам решит дальнейшую судьбу беглянки. Выставлять дочь командующего флотом на продажу в Стамбуле, разумеется, немыслимо. Слуги Ибрагим-паши, несомненно, уже повсюду ищут девчонку. Если капудан-паше станет известно, что его дочь выставлена на рынке рабов, он уничтожит наглеца, осмелившегося сотворить подобное. Нет, ссориться с хозяином моря не стоит. А вот продать малышку в Мысре может оказаться очень выгодным дельцем. Золотоволосая красавица украсит любой гарем. Особенно, если окажется девственницей.
В любом случае, торопиться не стоит. Пусть малютка немного придет в себя после недавнего ужаса в трактире. Миккеле Джаноцци не насильник и умеет быть обходительным. Даже с беглянками из гарема следует вести себя уважительно, чтобы не уподобиться тем мужланам из забегаловки, куда он заглянул в поисках анаши.
— Надень эту безделушку. Она должна хорошо сочетаться с твоими волосами, — Джаноцци протянул девушке изящное янтарное ожерелье.
— Красиво… Но у меня нет денег, — Лали покачала головой.
Шаровары и туника переливчатого персикового шелка, чудесные краски для лица, пара дорогих шалей и янтарные бусы в золотом обрамлении были великолепны, но смущали девушку. Щедрость капитана была излишней и подозрительной, хотя в общем-то человек, спасший ее от насильников, все эти три дня вел себя вполне пристойно и, кажется, не стремился сделать своей наложницей. Он даже обещал сообщить капудан-паше о том, что спас его дочь от насилия. Странно только, что от отца до сих пор нет вестей.
— Считай это подарком.
— Я не могу принять столь щедрые подарки.
«Странная девчонка, — размышлял Миккеле. — Ведет себя так, словно знатная особа, а не шлюха, по дешевке купленная в грязном трактире. И от моих подношений отказывается. Впервые вижу женщину, не замирающую от восторга при виде золота и нарядов. Из-за ее непонятного гонора я никак не могу решиться объявить ей о том, что она — моя собственность. Но, ничего, я все равно ее обломаю. Еще не хватало, чтобы она командовала капитаном Джаноцци!»
— Надень ожерелье! — сердито рявкнул Миккеле.
Девушка растерянно заморгала глазами. Она впервые видела проявление злости у этого приветливого человека. Странно, конечно, получать подарки от чужого мужчины, тем более, что в доме Ибрагим-паши у нее вполне хватает одежды и украшений. Но, пожалуй, не стоит обижать человека, который так добр к ней. Если бы не он, ее ждала бы страшная участь. Раз Миккеле хочется сделать ей подарок, то почему она должна отказываться?
— Хорошо. Но я обязательно оплачу твои расходы, когда ты вернешь меня домой.
— Не сомневаюсь, что оплатишь, — Миккеле сам надел ожерелье на шею девушке и оценивающе посмотрел на нее. — Отлично. Я знал, что оно пойдет тебе.
— Спасибо.
— Ты отличаешься от моих женщин.
— Их много?
Лали тут же пожалела, что сказала эти слова. Вопрос был слишком дерзким и неприличным. Кровь бросилась ей в лицо, но Миккеле лишь усмехнулся.
— Довольно много, но лишь некоторые из них достались мне девственницами. А как насчет тебя? — заметив, что девушка смущенно укуталась в чадру, капитан осторожно отвел темную вуаль в сторону, и пояснил: — У тебя лицо невинности. Но кое-что говорит о том, что ты успела узнать сладость любовных утех. Я прав?
Донельзя смущенная из-за того, что капитан говорит с ней о таких вещах, Лали не знала, что ответить.
