— Что касается последнего, то тебе туго пришлось бы в гареме, — заметила Лали, припомнив, с каким жадным любопытством слушала сестра рассказы о жизни во дворце Ибрагим-паши.
— Что ж, придется мне скучать в Парме, дожидаясь своего сказочного рыцаря на белом коне, — Доминика нарочито тяжело вздохнула.
Взяв сестру под руку, она повела ее к центральной трибуне, где, кроме семьи де Бельфлер, сидели самые важные синьоры. Лали с сожалением заметила, что там уже устроился епископ Строцци, а рядом с ним красовалась Монна, натянуто улыбаясь и внимательно следя за каждым движением падчерицы.
56
Лали никогда прежде не видела турниров. Ее отец шествовал первым, блистательный в своем голубом одеянии, расшитом золотыми тюльпанами, за ним следовали четыре церемониймейстера, выбранные для проведения состязаний, а вслед за ними — рыцари в сверкающих боевых доспехах и восседающие на конях, облаченных в не менее прекрасное, но вместе с тем прочное убранство.
Неожиданно все женщины и девушки принялись снимать с себя ленты, вуали и перчатки, а порой и вовсе отрывать кружева от своих нарядных платьев. Лали обернулась к Доминике, надеясь спросить ее о причине происходящего, и с удивлением обнаружила, что сестра занята совершенно неприличным делом — стараясь не обнажать ноги, она увлеченно снимала свои подвязки.
— Будь внимательна, когда показываешь свое расположение, — предупредила ее Доминика, — иначе окажется, что ты одарила своим вниманием не того, кого надо. Заметив удивление на лице сестры, она указала ей подбородком в сторону женщин, которые спешили привязать к копьям рыцарей разноцветные ленты и кружева.
— Женщинам дозволено открыто оказывать свое предпочтение?
— На турнире — да, — Доминика гордо взмахнула лентами своих подвязок.
— И кому ты их отдашь?
Сестра смутилась, ресницы затрепетали, а губы сложились в нежную улыбку.
— Не знаю… — она задумчиво приложила пальчик к губам. — Думаю, один из семейства Джентилле вполне этого достоин.
— А Филиппо? Он ведь тоже участвует в турнире?
— Этот красавчик, скорее всего, сейчас сидит на трибуне куртизанок вместо того, чтобы доказывать свою любовь к достойной женщине, — Доминика пренебрежительно пожала плечами.
— Кто такие куртизанки?
— Ах, Лали, тебе еще многое предстоит узнать. Видишь тех женщин в излишне ярких нарядах? — Доминика показала на трибуну, стоящую подле шатров, в которых устроились участники турнира. — Эти особы продают любовь за деньги. Позволяют мужчине делать с собой то, что настоящая дама никогда не допустит, — прошептала девушка, боязливо косясь в сторону епископа и Монны.
Лали изумленно подняла брови, не совсем понимая, о чем говорит кузина. Ей было трудно понять, что дозволено в любви даме, а что — нет.
— Об этом мы с тобой позже поболтаем, — заговорщицки улыбнулась Доминика. — Лучше скажи: кому ты окажешь предпочтение? Антонио?
— Никогда, — вспыхнула Лали. — Мне кажется, он скорее позволит одной из этих особ в ярких одеяниях привязать чулок к своему копью, нежели подпустит меня к себе.
— Но тебе нужно кого-нибудь выбрать, — окинув взглядом участников турнира, кузина ненадолго задумалась, затем обрадовано воскликнула: — Бенедетто де Мессино!
Лали вспомнила добродушного, веселого молодого мужчину, с которым мило беседовала на пиру. Хотя ростом он явно не вышел и был чуть выше Лали, зато привлекал к себе открытым характером и приятной внешностью.
— Да, ты права, — согласилась она.
— Достань платок, — предложила сестра.
— Быть может, кружево?
Доминика хихикнула.
— Испортишь платье. А бедняга решит, что ты испытываешь к нему определенные чувства.
Лали хотела было заметить, что подвязки, по ее мнению, значат намного больше, нежели полоска кружев, но смолчала, удивившись про себя странным обычаям своей родины.
А Доминика вскочила с места и подозвала приближающегося рыцаря:
— Пьетро! Идите сюда!
Улыбаясь, молодой мужчина протянул свое копье, и Доминика тут же завязала на нем свою подвязку.
— Большая честь для меня, сеньорита Доминика, — искреннее уважение и восхищение чувствовались в голосе Джентилле.
Щеки Доминики порозовели, и, весьма довольная собой, она уселась в кресло. А Лали в это мгновение наконец увидела Антонио.
Ожидая, пока герольд объявит его имя, Карриоццо сидел верхом на огромном черном коне, покрытом вышитой попоной. Рассматривая шатры и находящихся в них дам, Антонио старательно избегал смотреть в сторону дочери Бельфлера.
Лали разозлилась. Что ж, она сумеет досадить ему. Ее лента будет украшать копье Бенедетто.
— Я не верю своим глазам! — воскликнула Доминика. — Филиппо ди Карриоццо участвует в турнире!
Только сейчас Лали заметила, что рядом с Антонио находится его юная копия.
— Возможно, ты слишком сурово осудила бывшего жениха.
Кузина в ответ лишь сердито фыркнула.
К братьям Карриоццо подъехал знаменосец, и Антонио, пришпорив коня, выехал на поле, за ним последовал Филиппо. Дамы на трибунах оживились, радостно приветствуя братьев.
— Антонио раньше отлично сражался, — объяснила Доминика. — Его считали лучшим рыцарем, и не без оснований. Я помню, как он выиграл турнир незадолго до свадьбы дядюшки. Мне тогда было лет двенадцать… А вот и Мессино, — кузина толкнула Лали, не спускавшую глаз с Антонио. — Бенедетто, идите к нам!
Улыбка приветливого рыцаря стала еще очаровательнее, когда он приблизился к девушкам.
— Сеньорита Мальвина, — нежно проговорил он, опуская копье. — Я очень признателен.
Склонив голову, девушка старательно привязала ленту рядом с двумя другими знаками внимания. Бенедетто поднял копье и торжественно помахал им, не скрывая ликования, а затем, пришпорив коня, поехал дальше.
А Лали с вызовом уставилась на Антонио, приближавшегося к их трибуне. На древке его оружия развевалось не менее полудюжины разноцветных вещиц. Остановив коня прямо напротив Лали, Карриоццо в упор взглянул на девушку, однако копья не опустил, даже когда дама, сидящая рядом с Монной, подала ему знак. На трибунах мгновенно прекратились веселые разговоры, и волна возбужденного шепота прокатилась по рядам — все, затаив дыхание, смотрели на эту пару.
Девушка не отрывала глаз от рыцаря. Карриоццо казался ей самым красивым из участников турнира, пусть даже с ледяным взглядом и сжатыми губами без тени улыбки. Втайне желая, чтобы Антонио подал ей хоть какой-нибудь знак, Лали нерешительно улыбнулась ему. Но в его глазах застыли холод и отчуждение. Осознав безнадежность своего ожидания, девушка опустилась в кресло, а Антонио поехал дальше, получая на свое копье новые знаки внимания.
