Лариса на самом деле была умной девушкой. По-моему, даже умнее меня. Я опять натянула джинсы и майку, и мы, захватив с собой сигареты, отправились на теннисные корты.
Как я и ожидала, на кортах никого не было, хотя они считались среди девушек самым популярным после бассейна местом отдыха. Но, видимо, ни у кого просто не было сил после тяжелой репетиции.
Мы присели на небольшую трибуну и вернулись к теме нашего разговора.
— У нас тут иногда происходят… — начала разговор Лариса. Не находя нужного слова, она на секунду задумалась, затем продолжила: — Довольно неприятные вещи. Мне бы не хотелось тебе об этом говорить, но ты все равно узнаешь. Дело в том, что до тебя в твоей комнате жила одна девушка…
— Как ее звали? — перебила я Ларису.
— Галкой, а что? — удивилась Лариса. И посмотрела на меня внимательно.
— Просто интересно, — успокоила я ее.
— Так вот, — продолжила Лариса, — эта самая Галка приехала сюда месяца на два раньше меня, и поначалу все было нормально. А потом, это уже при мне было, никому ничего не сказав, встала рано утром и ушла в лес… Потом она говорила, что заблудилась, но я думаю, что просто пыталась убежать. Ее привезли вечером. Потом две недели она лежала в медпункте, и к ней никого не пускали. Потом Галя выздоровела, и все опять было как обычно, она смеялась, танцевала… Она очень хорошо танцевала… А в конце зимы ее нашли в ванной с перерезанными венами.
Лариса замолчала. Прикурила другую сигарету.
— Она погибла? — спросила я.
— Нет. Не успела. Баба Маша зашла к ней зачем-то…
— А где она теперь? — спросила я.
— Это единственный случай, насколько я знаю, когда девушку отпустили, не дожидаясь окончания контракта. Шурик сказал, что у нее был нервный срыв. Вольдемар отвез ее на машине.
— В Тарасов?
— Наверное… Не знаю.
В отличие от Ларисы я твердо знала, что в Тарасове Галина не появлялась. Пытаясь сгладить тяжелое впечатление, произведенное на меня ее рассказом, Лариса добавила:
— Она постоянно глотала какие-то таблетки. Особенно в последнее время.
— Наркотики? — уточнила я.
— Наверное… Они же на всех действуют по-разному, — пояснила Лариса, — вон Элька без них вообще жить не может, и хоть бы что!
Вспоминая наш утренний разговор и необычное поведение пианистки, я не могла разделить Ларисиного оптимизма.
— А что за человек Эля? — спросила я.
— Человек она замечательный. Между прочим, закончила консерваторию с красным дипломом. Но ее жизнь — это такой мрак, что я удивляюсь, как у нее до сих пор крыша не поехала.
И Лариса подробно рассказала мне, что Эля, считаясь лучшей студенткой на курсе, собиралась поступать в аспирантуру. Ей прочили большое будущее. Но незадолго до окончания консерватории она узнает, что всю ее семью, включая младших сестер, за одну ночь вырезали, а дом сожгли.
— Вот тогда-то она и начала принимать наркотики, — закончила рассказ Лариса.
— А давно она тут? — спросила я.
— Дольше всех, — ответила Лариса. — И по-моему, вообще не собирается уезжать. Да ей и некуда.
Неожиданная идея потрясла меня своей очевидностью. Волосы у меня на голове зашевелились.
— Лариса, а кроме Галины, — спросила я, — кто-нибудь уезжал отсюда при тебе?
Лариса посмотрела на меня, как на привидение.
— При мне никто… Да ну тебя! — отмахнулась она. — До меня-то многие уезжали!
— Откуда ты знаешь? — спросила я.
Галина не выходила у меня из головы.
— Да об этом все знают! Девчонки рассказывали…
Но я не почувствовала уверенности в ее голосе.
— Лариса, как ты думаешь, а почему в заповеднике нет ни одного телевизора? — спросила я.
Эта мысль не давала мне покоя второй день.
— Потому что сигнал сюда не доходит, — убежденно сказала Лариса. — Тут же лес кругом, правда? — спросила она, как бы нуждаясь в подтверждении своего аргумента.
— Ну конечно, — поспешно подтвердила я. — Как это я сама не догадалась!
Посмотрев на меня с сомнением, Лариса неожиданно предложила:
— Слушай, пойдем перекусим, что-то у меня аппетит разыгрался.
Ее предложение оказалось удивительно созвучным требованиям моего желудка.
Лариса пригласила меня к себе. Но, сославшись на головную боль, я отправилась в свою комнату. Мне необходимо было побыть в одиночестве. По пути я зашла к бабе Маше и выпросила у нее целый кофейник натурального кофе. Мне не хватало только любимых магических косточек, чтобы почувствовать себя, как дома.
Глава 7
Подходил к концу второй день моего пребывания в заповеднике. Сегодняшний разговор с Ларисой расставил все точки над «i» в моих представлениях о месте нашего заточения.
Теперь я не сомневалась, что все девушки, по собственной воле приехавшие в заповедник, совершили непоправимую ошибку. Пути назад у них не было!
— Добро пожаловать в ад, — сказал мне Вольдемар два дня назад и был недалек от истины. «Оставь надежду, всяк сюда входящий», — гласит, по преданию, надпись над адскими вратами. Но там тебя по крайней мере предупреждают об этом. Особое коварство Вольдемара и компании заключалось в том, что они не лишали своих пленниц надежды. Каждая приходила сюда за своим. Кто-то в надежде заработать, кто-то на время спрятаться от жизненных невзгод. Жизнь до заповедника для большинства из них складывалась непросто.
Но для каждой из них, может быть, кроме Эли, это было временным «вложением капитала», под хорошие проценты. К несчастью, в качестве капитала они предлагали хозяевам свою красоту, свою молодость и, в конечном итоге, свою жизнь.
Девочки, в надежде на щедрое вознаграждение, наслаждались всеми преимуществами своего нынешнего беззаботно-сытого существования. Забыв, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
Дверца мышеловки за ними захлопнулась. Жирный кот мог довольно потирать свои лапы. Прилетевшие на яркий огонек ночные бабочки должны были заживо сгореть в его веселом пламени.
— В заповеднике убивают не всех. Во всяком случае, не сразу, — сказала мне сегодня утром Эля, и только теперь я начинала понимать, что она имела в виду.
Пресловутый «год и один день» был такой же ложью, как и все остальное.
— Главное — не дать себя уговорить на второй срок, — сказала мне Лариса, — а попытки такие будут.
Видимо, она знала, о чем говорила. Наверняка незадолго до окончания «срока» начиналась целенаправленная обработка девушек. Я не знала пока, какие употребляются при этом методы, но догадывалась, что в ход могли пойти богатые посулы, блестящие перспективы. Не забывала я и о «химической обработке» — наркотики чуть ли не навязывались девочкам, не говоря об алкогольных напитках, которые для большинства из них уже стали ежедневной потребностью.
