Интересно. Очень интересно. Значит, младшие служители сновидения под присмотром кого-то из старших.
Наконец один из ониров недобро усмехнулся, неспешно наклонился над котелком, лениво помешал варево, зачерпнул и подал мне с насмешливым поклоном. Я взял подношение.
Черенок гнутой закопченной ложки оказался ледяным, хотя должен был нагреться от кипящего «супа».
– Даже не думай! – яростно прошептала Хэл. – Ты что, отравиться захотел?! Или самому в жука не терпится превратиться?
Не обращая внимания на ее грозные пророчества, я быстро выпил зелье, пока ониры не передумали угощать сновидящего. Оно было холодным, густым, с ярким привкусом маковых зерен. Очень знакомым. Едва ощутив его, я понял, как соскучился по нему. Один долгий глоток, язык и горло онемели на несколько мгновений, но тут же все прошло. Я почувствовал мощный прилив сил и неуместного веселья. Но если первое оказалось очень кстати, эйфорию предстояло сдерживать.
Ониры с легкой насмешкой наблюдали за мной. Сидящий у костра забрал ложку, снова помешал эликсир, зачерпнул новую порцию и повернулся к Хэл.
– Спасибо, – ответила она поспешно. – Я помню правило про дары сна, но, пожалуй, пропущу этот ход.
Существо ухмыльнулось и вылило угощение обратно.
– У меня будет еще одна просьба. – Я вновь мельком посмотрел наверх. Глаз по-прежнему пялился на нас, дымные полосы из зрачка продолжали опутывать служителей. – Я ищу обрыв сна. Подскажите, где его можно найти.
Онир, стоящий у стены в глухой тени, подался вперед. Так же, как я только что, поднял голову, заглядывая в чердачное окно. Дождался беззвучного приказа, молча вытянул руку и указал на противоположную стену. Повинуясь его движению, доски затрещали, закачались и раздвинулись, образуя узкий ход, ведущий в темноту.
– Благодарю, – сказал я с искренним почтением. – Могу я сделать что-то для вас?
Существа обменялись быстрыми взглядами. «Повар» разломил ложку пополам, поманил меня, предлагая подойти ближе, протянул руку ладонью вверх, и я в ответ подал свою. Онир крепко уцепился за мое запястье, острый обломок уколол кожу под пальцами сначала слабо, а затем сильнее, нанося невидимый, но весьма чувствительный рисунок. Все закончилось довольно быстро. Служитель сна выпустил меня и отстранился, всем видом показывая, что чужак перестал быть ему интересен. Я сжал кулак, снова расслабил кисть и сказал им:
– Понял. Сделаю что смогу. Еще увидимся.
Безразличный кивок был мне ответом.
Я взял изнывающую от любопытства Хэл за предплечье и повел к разрезавшей стену трещине. Девушка несколько раз оглядывалась на загадочных сущностей и задать первый вопрос решилась, только когда ониры оказались скрыты за горой ящиков.
– Что такое обрыв сна, который ты якобы ищешь? – выпалила она на одном дыхании.
– Думал, прежде всего ты спросишь, не навредило ли мне зелье и как я себя чувствую.
Она скептически хмыкнула:
– И так вижу, что прекрасно. Физиономия у тебя сияет, как у Кома, божества праздников. Поэтому можешь пить, а также есть любую дрянь и дальше. Но пока, будь добр, ответь.
В первый миг я был доволен ее интересом к теории сна, а не моему состоянию здоровья и даже хотел сказать об этом, затем вспомнил, что пытаюсь воспитать из черной гурии эпиоса. И значит, должен поощрять прежде всего порывы человеколюбия. Однако пока решил не заострять на этом внимание и вернулся к интересующей нас обоих теме.
– Обрыв – место, где плотный, логичный поток сновидения прерывается. Нечто вроде Мглы, попадая в которую все живое превращается в нее же – бесконечный, бесформенный мрак. Его нужно закрыть.
Стены коридора, по которому мы шли, оказались черными, гладкими, мокрыми, пронизанными тонкими белыми сосудами, непрерывно пульсирующими и подрагивающими. Жук-фонарщик в моей руке освещал такую же поверхность внизу, та слегка пружинила под ногами. И все вокруг источало сильный аромат горного мака. Хотя вполне возможно, этот запах исходил от меня, выпившего зелье ониров.
– Чувствую себя так, словно попала прямо в мозг Эйсона, – пробормотала Хэл, по-прежнему идущая за мной, и произнесла громче: – Я думала, наша цель – жертвенники.
– Они – заплатки, которые целитель поставил здесь. – Я помедлил, пропуская девушку вперед, чтобы удобнее было следить за ней, не применяя технику «глаза на затылке». – Но эпиос не смог до конца сшить порванную ткань.
– То есть мы лечим Эйсона и одновременно штопаем мир снов?
– Да. Иначе просто устраним симптомы, но не победим болезнь. Он ненадолго придет в себя, а потом снова рухнет в свое надорванное подсознание.
– Как все это сложно. – Хэл хотела запустить пальцы в волосы, чтобы растрепать их по привычке, но вспомнила о сложной прическе и убрала руку. – А что онир нарисовал тебе на ладони?
– Послание родственникам. Служители не всегда могут переходить из одного сновидения в другое и общаться друг с другом. Поэтому я никогда не отказываюсь от роли посыльного.
Несколько мгновений Хэл осмысливала услышанное. Серое пятно выхода впереди стало ярче и крупнее. Повеяло влажной ночной прохладой. Мне показалось, я слышу уже знакомый стук копыт и свист кнута.
– А что ониры вообще делают? – Ученица повернула голову в мою сторону. – Какая у них роль?
– Наблюдают. Усиливают или ослабляют видения, транслируют поток информации, отключают сознание, переводят из одной фазы сна в другую. Они как нейроны в человеческом организме, передающие нервные импульсы. Как провода в доме, по которым идет электрический ток.
– Ясно. Хочешь стать хорошим мастером, подружись с онирами.
– Точно.
– Ладно. Теперь скажи, как ты себя чувствуешь после их варева? И вообще, как тебе пришло в голову его пить?
– Большая удача встретить служителей сна, готовящих эликсир сновидения. Они делают его из собственной крови, которая не что иное, как маковый сок. Нам он дает мощный приток энергии, укрепляющей наши способности, будит фантазию, освежает восприятие, потому что мак…
– Знаю. Растение – атрибут Гипноса.
– Да. А Гипнос – сын Ночи, брат Танатоса – смерти, Немезиды – богини возмездия, мойр – хранительниц судьбы, Эриды – раздора… и наш с тобой покровитель.
Хэл слушала меня затаив дыхание. Она невольно выпрямилась, расправив плечи, впервые осознав, какому могущественному созданию мы служим.
Конечно, в реальном мире боги древности давно превратились в просто персонифицированные понятия. Вряд ли кто-либо рассчитывал встретить у себя во дворе Олефра – божество разрушения, или живого сильвана – обитателя гор. Когда перед началом трудного и долгого дела мы вспоминали о Гестии – хранительнице домашнего очага и жертвенного огня, это не означало, что все ждали ее личного появления и конкретной помощи в решении проблем. А поговорка «поймать Кайроса» не предполагала действительно схватить крылатого бога неуловимой удачи за длинную прядь волос, а лишь призывала ценить каждое счастливое мгновение… Хотя, конечно, сложно было опровергать предположение, что незримо они присутствовали рядом…
