Адрас молча бросил мне свой маркер. Марк колебался дольше других.
– Обещаю, я не стану вторгаться в личное пространство, – заверил я его. – Мне нужно понять, что вам грозит.
– Нет, я не сомневаюсь в твоей деликатности, – ответил мужчина, – но дело в том, что на моем подсознании защита от вторжения извне. Это стандартная процедура для многих работников государственной структуры.
Хэл многозначительно улыбнулась, но ничего не стала говорить по этому поводу.
– Я не поврежу твою защиту, – обещал я. – И не буду взламывать. Просто аккуратно обойду.
– Вам это по силам? – продолжал сомневаться Марк.
– Поверь мне, – выразительно сказала ему моя ученица, – у него большой опыт в этом деле.
– Ну хорошо, – он вынул из нагрудного кармана тонкую пластинку магнитного пропуска и подал мне. – Давайте попробуем.
– У меня вопрос: как мы заснем все вместе? – подал голос Рик.
– Для меня это не проблема, – Орфа уютно завернулась в плед, с трудом сдержав зевок.
– В твоем доме есть темное, тихое, достаточно просторное помещение? – спросил я Криза.
– Даже не одно, – ответил тот. – Идем, оценишь.
Комната оказалась именно такой, как мне было нужно. Не слишком большая, но и не маленькая, круглая, с куполообразным сводом, облицованным кусочками синей мозаики. При включенном свете они сверкали, рассыпая по полу и стенам кобальтовые блики. Когда художник погасил лампу – тускло мерцали.
– Подходит? – спросил Криз.
– Да, вполне.
– Слушай, ты не против, если я сделаю несколько набросков по впечатлениям от сна?
– Спроси у Хэл. Мы пойдем в ее сон.
Он кивнул, но я видел, что друга моей ученицы одолевают еще какие-то сомнения. Впрочем, больше Криз никаких вопросов задавать не стал.
За несколько минут мы вместе с будущими участниками сна оборудовали рабочий кабинет. Пять легких плетеных шезлонгов поставили полукругом, два – для нас с Хэл – придвинули вплотную.
Пока мои новые знакомые занимали свои места, устраивались удобнее, переговариваясь чуть более возбужденно, чем обычно, я поставил в центр небольшого кованого стола маятник – блестящий, металлический диск, закрепленный на длинном стержне.
Хэл с Риком, видимо по давней привычке, перебросились подушками. Орфа сладко потянулась и блаженно закрыла глаза. Марк снял пиджак, еще раз взглянул на часы, нахмурился было, но затем, видно, решил забыть о времени. Адрас, лежа на спине, смотрел на потолок, думая о чем-то своем. Криз притушил свет, теперь в полумраке белым пятном светился только мой маятник.
Я подождал еще пару минут, пока все угомонятся, и заговорил:
– Теперь послушайте меня. Полагаю, для всех вас это первое погружение в пространство, созданное мастером снов.
В ответ прозвучали сдержанные утвердительные междометия.
– Скорее всего, мы окажемся вместе в одной реальности. Если случится так, что кто-то из вас останется в одиночестве, прошу не паниковать. Ваша цель – внимательно смотреть по сторонам и запоминать все до мельчайших подробностей. Любая мелочь для вас – знак, важный для меня.
– Если с кем-то из нас что-то случится во сне, – приглушенно произнес Марк, – это отразится в реальности?
– Нет. Если вас убьют, вы проснетесь. И тогда вы просто ждете, когда придут в себя все остальные. Но ни в коем случае не будите ни меня, ни Хэл. Даже если вам покажется, что мы испытываем боль.
– А если убьют вас? – мужчина повернулся, пристально глядя на меня.
– Нас не убьют, – улыбнулся я в ответ.
– Нет, погодите. – Рик сел на своей импровизированной кушетке. – Мэтт, ответь прямо. Значит, вы с Хэл рискуете, отправляясь в этот сон? Вас могут ранить, покалечить… убить?!
– Ребят, – мягко произнесла моя ученица. – Вы до сих пор не поняли, в чем заключается моя работа?
Недовольный ропот был ей ответом. Они не могли допустить, чтобы с нами что-то случилось, и готовы были отказаться от эксперимента, который перестал казаться захватывающим развлечением. Но я снова заговорил, и они замолчали.
– Наши с Хэл тела сновидений – образы, в которых мы пребываем в снах, отличаются от ваших. Они более вещественны… если можно так сказать. Ваши – более тонкие и легко развеиваются при агрессивном контакте. Но мы, в отличие от вас, управляем сном. Поворачиваем его в нужную сторону или разрушаем в случае опасности. И Хэлена права – это наша работа. Вы боретесь с вирусами, мы с кошмарами. Иногда сильнее и опаснее ваши враги, иногда наши.
– Но и те и другие не видны невооруженным взглядом, – понимающе произнес Адрас.
Рик посмотрел на сестру, та вздохнула, улыбнулась, кивнула, и он нехотя опустился на свое место. Остальные тоже постарались принять мое объяснение.
– А теперь… расслабьтесь. – Я запустил маятник, и он начал мерно раскачиваться, светясь ровным кругом. – Следите за диском…
Медленно и монотонно я рассказывал им о тишине, спокойствии, темноте и тяжести, наполняющих их тела. Минута, две, и глаза людей начали закрываться. Орфа уснула самой первой, ей не требовался даже сеанс общего внушения. Дольше всех боролся со сном Рик, но наконец отключился и он.
Я поставил маятник на место.
– Они не проснутся? – шепотом спросила Хэл, вытряхивая себе на ладонь вещи друзей и родителей.
– Как только я захвачу их через сон, нет. – Я достал пластиковый браслет и пристегнул ее свободную руку к своей.
– Не думала, что ты обладаешь еще и навыками общего гипноза.
– У меня было очень разностороннее образование. Можно не устраивать этот сеанс, я затянул бы их в сон через личные вещи, но так легче пройдет полное погружение.
– С ними действительно ничего не случится? – Глаза Хэл блестели в темноте, а по лицу скользил блик мерно раскачивающегося маятника.
– Самое страшное, что с ними может произойти, – головная боль, пара ночей с беспокойными снами, небольшой упадок сил… Но мы этого постараемся не допустить.
Ученица вытянулась на своем шезлонге, ее пальцы на миг сжали мою ладонь – молчаливая благодарность за помощь ее друзьям, – и закрыла глаза.
– Вокруг… – произнес я шепотом, и она эхом повторила волшебное слово.
Комната сделала полный оборот, размывая синюю мозаику на потолке. Маятник замер на мгновение, темнота плотным одеялом легла на светильник, погасив его.
Мы стояли посреди скудно освещенного коридора. Под ногами хлюпала вода, с потолка свисали ошметки мокрой побелки, от стен отваливались куски пластика. Пахло сыростью, гнилым деревом, плесенью. Издали долетал едва слышный, назойливый, равномерный звук. Определить, несет ли он опасность, сейчас было сложно. Несколько силуэтов неподалеку от нас, в которых угадывались очертания уже очень хорошо знакомых мне друзей Хэл, приближались. Но пока я не мог понять, все ли на месте.
