— С тобой все в порядке?
— Да, конечно, — сказала я. — В общем, я объявлюсь сама. Ладно?
— Ладно. Хотя я за тебя и волнуюсь, но если хочешь…
— Хочу, — я глянула на Лукашова.
— Тогда пока, — и Лялька отключилась.
Я положила трубку. Надо сообщить Лукашову, если он, конечно, еще не знает… Я посмотрела Андрею в глаза. Закурила.
— Что случилось? — спросил Андрей. — Если, конечно, мне можно об этом узнать…
— Отчего же нельзя, — пожала я плечами, не отрывая от него внимательного взгляда.
— Ну, просто ты так смотришь…
— Как?
— Нехорошо… — Он опустил глаза и тут же снова их поднял на меня. — Так что случилось?
— Олега убили.
Лукашов захлопал глазами:
— Ч-что? Не понял…
— Повторяю, — жестко начала я. — Убили Олега Борисова. Не далее как часа два—два с половиной назад. Ты рад?
— Чему?! — возмутился Андрей. — Как ты можешь такое говорить?!
— Ну, ты же его не любил…
— Я?.. Ну и что? Не понял… разве мое отношение к Борисову говорит о том, что я должен радоваться его смерти? Ты за кого меня держишь?
— За Лукашова, — фыркнула я. Андрей дернул подбородком и опустил глаза, обиделся, наверное. Эх, интеллигенция, мать вашу! — Не бычься. Я с тобой препираться не собираюсь. Алиби у тебя есть?
— Алиби? — он даже задохнулся. — Ясно. Все ясно, — как-то горько произнес он и уставился в пол. — Когда, ты говоришь, это случилось?
— Ориентировочно в половине девятого. Плюс-минус тридцать минут. Где ты был с восьми до девяти вечера?
— В магазине.
— В каком?
— В нашем, на улице Горького.
— Тебя видели? Подтвердить могут?
— Ну, наверное, — он пожал плечами. — Наверное, я пойду.
— Подожди. Еще один вопрос. Вернемся, так сказать, к нашим баранам. — Андрей, порывавшийся встать с кресла, обмяк и равнодушно посмотрел на меня. — Ты вообще помнишь, о чем мы тут говорили?
— Помню, — устало произнес он.
— Так вот, в связи с этим у меня возник вопрос: почему ты не рассказал мне об истории с братками еще вчера?
Андрей поднял на меня глаза:
— Честно?
— По возможности, — ответила я.
— Хорошо, — он вздохнул. — Не хотел. Все это куда как неприятно, Таня. Пахнет это дурно. Не хотел вчера тебе об этом говорить. — Я попыталась что-то произнести, но он меня жестом остановил: — Подожди и ты, хорошо? Дай мне, пожалуйста, закончить. Конечно же, я прекрасно понимал, что говорить тебе об этом все равно придется. Это ясно. Но… Мне казалось, что это не так уж важно, вчера или сегодня. Не знаю, как ты к этому отнесешься, но, если честно, мне не хотелось все это обсуждать, пока Серега еще не похоронен. Не знаю почему, — он покачал головой. — И ты, возможно, мне и не веришь. А я даже и не возражаю. И бить себя кулаком в грудь не собираюсь, мол, не я это, не я, — он усмехнулся. — Что толку? Алиби, сама знаешь, — хлипковатое. Мотивов, наверное, с твоей точки зрения, предостаточно, — Андрей пожал плечами. — Но это не так уж важно…
— Почему? — не выдержала я. Мне отчего-то очень не нравилось, что Лукашов так спокойно и даже, я бы сказала, безразлично распекает себя самое.
— Почему? — повторил он и вновь опустил глаза. — Ну, хотя бы потому, что, вероятнее всего, следующим буду как раз я…
— А это еще почему?! — действительно удивилась я.
— Ну, это ж все просто, — он грустно улыбнулся и поднял на меня глаза. — Сначала — Серега, теперь — Олег… Кому это надо только? Не знаю… Но, видно, кому — то надо… Как Олег был убит? — Он поежился, произнося последнее слово.
— Горло перерезали, — ответила я. И снова в моей душе появились сомнения: мог ли Лукашов оказаться убийцей? Мог ли? Мог ли? Я внимательно смотрела на печального, поникшего парня, сидящего напротив, и очень хотела ему верить. Отчего вот только? Складывалось-то все ой как паршивенько. Для него. — Ладно, — вздохнула я. — Ты уж иди, Андрей.
— Да. Мне и правда пора. Знаешь… Можно мне кое о чем тебя попросить?
Мне стало нехорошо. Точно с таким же выражением не далее как сегодня днем ко мне обращался Олег… Я тяжело вздохнула:
— Конечно.
— Ты уж скажи об этом Наташе сама. Сможешь?
— Пожалуй, — я вздернула брови. — А тебе что — слабо?
— Издеваешься, — печально констатировал он. — Ну, что ж… Нет, конечно, я и сам сказать могу. Ладно. Забудь.
Мне стало стыдно. Ну, заставлял он меня смущаться и стыдиться с этой его долбаной воспитанностью и интеллигентностью. Ох и достала же она меня, тактичность эта рефлексная.
— Давай выпьем. — Я разлила оставшийся коньяк по рюмкам. — И пойдешь.
— Давай, — Андрей взял рюмку. — Не чокаясь. За парней, — и выпил. Я сделала то же самое. Андрей встал и направился к двери, но как-то вдруг неловко пошатнулся.
— Ты сам-то доберешься? — спросила я.
— Легко, — тихо ответил Андрей.
— Нет уж, давайте-ка я вам подсоблю, — сказала я, обуваясь и беря в руки сумочку.
— Да что ты, Таня, не надо, — вяло начал упираться Андрей.
— Надо, Федя, надо, — я подтолкнула его к двери. — Тем более что ты высказал опасение, что, не дай бог, конечно, можешь оказаться следующим, — специально напомнила я, надеясь, что после этого препирательств не будет.
Андрей внимательно посмотрел на меня. Похоже, подействовало. Он махнул рукой, усмехнулся и сказал:
— А ты что, еще и бодигардом подрабатывать можешь?
— Наш пострел везде поспел, — ответила я, закрывая дверь.
Мы спустились по лестнице и вышли во двор. Я осмотрелась в поисках его машины. А, вон она. Я направилась к «бэхе», поскольку всю эту затею с провожанием стоило устроить только ради того, чтобы попасть в лукашовскую тачку. Андрей поплелся за мной. Видать, парень на спиртное слабоват, подумала я. Да и не удивительно, мы ведь… Господи, это ж сколько раз за эти два дня я успела мысленно повторить это слово. Небось в каждом абзаце встречается. Интеллигенция. Кошмар. Клиника. Точка.
— Тань, а как же ты добираться будешь? — спросил Андрей, когда мы подошли к его машине.
— Просто. На такси. Не могу же я тебя одного отправить. Тем более что ты пьян.
— Я — пьян? — возмутился Андрей. Точно, пьян, подумала я. Если возмущается.
— Ну да. Давай ключи.
Он пьяно хихикнул и достал ключи, я открыла дверь со стороны водителя и села, открыла дверь ему. Он тоже плюхнулся на сиденье, пристегнулся, правда, не с первой попытки, аккуратист хренов. Я включила зажигание, и машина выехала на улицу.
