— Генерал, сэр?
— Что происходит?
Он сразу увидел, что дело пахнет чем-то нехорошим. Это была отлично знакомая каждому взрослому человеку тень на лицах.
— Ну?
Вошедший из коридора капитан произнес несколько довольно неожиданных слов, и генерал Питтард запнулся на половине шага. Потом, решившись, он все же вышел, а капитан последовал вплотную за ним. Часовой за дверью директорской приемной выглядел довольно напряженно, и командир дивизии кивнул ему успокаивающе. Парень не знал, в чем дело, но серьезно относился к своим обязанностям, к своему долгу.
Снова переходы, коридоры с широкими окнами. В простенках — застекленные рисунки цветными карандашами, восковыми мелками и яркими красками. Две трети рисунков изображали детей и их родителей в разных жанровых сценах, на остальных были лошади, собаки и котики, как это и бывает в рисунках детей всего мира. Перед входом оказалось довольно людно, но при его появлении половина офицеров и сержантов тут же начали расходиться по своим делам, демонстративно прижимая к ушам коммуникаторы, перелистывая бумаги в папках и так далее.
— Где?
Капитан обменялся несколькими словами с первым лейтенантом, и тот, оборачиваясь каждые несколько секунд, провел их обоих мимо вывороченной металлической вертушки и через двойные стеклянные двери наружу. Солнце, оказывается, светило ярко, и генерал-майор приостановился на секунду на ступенях, чтобы дать привыкнуть глазам. Первый лейтенант провел их мимо одного поворота, мимо другого, повел по выложенной из плиток дорожке между слякотными пространствами по бокам. Деревья были голыми и навевали тоску даже в середине такого отличного яркого дня. А ведь это был конец марта! В это время года зелень в его родном Эль-Пасо уже начинала выгорать.
— Здесь.
Ну да. То, что это «здесь», было видно довольно издалека. Снова группа людей. Снова часть, заметив его, тут же уходит, хотя уже не с таким деловым видом. Неожиданно стало зябко: то ли от наполненного влагой ветра, то ли от зрелища. Женщина и собака, лежащие в метре друг от друга. Довольно много крови.
— Лейтенант, очень коротко.
Кивнув, волнующийся лейтенант начал рассказывать о произошедшем. Винтовка почему-то мешала ему говорить, и он наконец убрал ее за спину.
Периметр временного штаба дивизии, разумеется, в несколько слоев обвесили датчиками. В конце концов, они были на окраине чужого города, не так давно захваченного пусть без боя, но у противника. Видеомониторы подтвердили, что одно из срабатываний было истинным, и к нарушенному периметру быстро выдвинулась тревожная группа в составе трех стрелков. С группой добровольно вызвался следовать приданный штабу дивизии офицер Сухопутных войск Вооруженных сил Эстонской Республики, имени которого Питтард даже не знал. Через пару минут бега наводимая по радио группа вышла на нарушителя, и эстонский капитан немедленно открыл огонь.
Питтард посмотрел на оба лежащих перед ним тела снова, потом обернулся к эстонцу.
— Одна минута на объяснение, — потребовал он.
— Я решил, что они могут представлять угрозу, сэр, — произнес капитан на вполне удовлетворительном английском. — Собака…
Собака была немецким боксером. Судя по тому, как она лежала, ей даже не пришло в голову пытаться защитить хозяйку от угрозы: огонь был открыт с большой дистанции.
— А девочка?
— Я не знал, что…
— Девочку застрелили потом, — громко и отчетливо сказал сбоку один из двух стоящих боком к группе капралов.
— Сэр…
— Заткнись. Даже если бы ты назвал меня черножопой образиной, ты не смог бы удивить меня больше. Капрал, говорите.
Скупо жестикулируя кистью свободной руки, капрал показал, кто как бежал, и перечислил, кто, что, в какой последовательности делал.
— Глупая девчонка наверняка решила по-быстрому выгулять своего пса, — буркнул он под конец. — Там дальше дыра в заборе, а все вокруг прикрывают кусты, хотя сейчас это не слишком работает. Ей надо было сидеть дома, но она наверняка решила рискнуть, потому что в городе тихо, вообще без стрельбы. Попыток защитить город не было, а слишком смелых полицейских быстро перебили. Или она вообще еще не осознала произошедшего. В конце концов, прошло всего-то несколько часов, как город взят.
— Сэр, она тоже могла представлять угрозу. Вот, посмотрите.
Эстонец наклонился к убитой, и Питтард сначала даже не понял, что он делает с ее поясом. Потом капитан разогнулся и протянул ему грязную, замусоленную двуцветную ленточку, сначала сложенную в виде банта, а теперь растянутую вдоль. Три черные полоски, две оранжевые и едва видный оранжевый кант по обоим краям.
— Вы знаете, что это такое?
Капитан выглядел довольно уверенным в себе, и снова переведший на него взгляд Дана Питтард отрицательно покачал головой.
— Это символ советской оккупации.
— Что?
— Оккупации. Такие ленточки уже много лет носят те русские, кто поддерживают оккупацию Прибалтики и демократических государств Европы, предпринятую советскими войсками в 40-х годах, кто отрицает их преступления.
Питтард снова пожал плечами. Он понятия не имел, что именно имеет в виду эстонец, но в голову влезла смутная ассоциация об IRA — Ирландской Республиканской Армии. Сочувствующие этой террористической организации обыватели вроде бы действительно носили какие-то там знаки и символы, выражая свою моральную поддержку боевикам.
— Вы увидели эту ленточку и поэтому выстрелили?
— Эта русская шлюха демонстративно…
— Я задал вопрос. И я не люблю, когда мертвых 17-летних девочек называют шлюхами.
— Нет.
— Что ж, ответ дан быстро, спасибо и на этом. Капрал!
Тот же капрал, что оказался свидетелем произошедшего, протянул руку, но, к всеобщему удивлению, капитан вывернулся в сторону и положил винтовку на ладонь. Второй из капралов, белокожий, немедленно переступил на пару футов вбок и прицелился эстонскому офицеру в затылок. Что понравилось генералу — не изменив при этом выражения лица ни на секунду. Оба офицера его штаба встали рядом, и неадекватный капитан тут же пришел в себя.
— Это оружие вручила мне моя страна! — нараспев произнес он, отведя руки в стороны. Питтард опять фыркнул. Он служил всю жизнь, но понятия не имел, что Эстония производит «М-16».
Чернокожий капрал отобрал у эстонца винтовку, второй из капралов страховал его тем же стопроцентно действующим манером, пока процедура не закончилась. После этого Дана Питтард потерял к произошедшему всякий интерес. Он не сомневался, что его ребята все сделают как надо: они знали последовательность необходимых в данной ситуации действий, по крайней мере теоретически. И то, что местную девчонку застрелил чужак, полностью исключало приходящие на ум варианты. Можно предположить, что быстрый на язык и быстро работающий спусковым крючком капитан отделается достаточно легко, ну, да и бог с ним. Зато к нему самому и к его людям претензий пока нет и быть не может.
