— Я че?! У меня Радужный есть. Ты вон на амбалов своих молчанку наложи, а то завтра в Долине не останется ни одного кота-мальчика! И вообще, чего ты трешься вокруг этой могилы? Вспомнил свое мрачное некромантское прошлое?
Я задумчиво протянул:
— Ага… Вот прикидываю — не переквалифицироваться ли в гробокопатели? Как думаешь, сколько добра под этим камушком?
Оркус подошел поближе, считал надпись и на секунду завис, работая с базой.
— Мэйн-танк клана в триста рыл, пусть даже такого ущербного, хм… Тысяч на четыреста минимум. Золотом. Хотя скорее пятьсот плюс.
— Вот и я о том же…
Прислушавшись к изрядно растраченным запасам Очей Святости, покачал головой — нет, им эта задача не по зубам.
Потянулся к заботливо сберегаемому источнику Искры Творца. Приласкал трепетное пламя, осторожно зачерпнул драгоценную горсть. Рука засияла, отблески первородного огня задрожали на лицах почтительно замерших соратников.
Сжал кулак и со всей пролетарской ненавистью влепил в надгробие! Каменное крошево брызнуло в стороны. По-бабьи взвизгнул травмированный огр-грузчик, боль пронзила руку, а свечение чуть угасло.
Млин, ну не десантник я ни разу! Закусив губу, ударил еще трижды. Баюкая травмированную кисть, посмотрел на результат своих действий, краем глаза уловив встревоженные переглядывания подчиненных.
«У капитана солнечный удар?»
К сожалению, метрика мира крепко вцепилась в один из краеугольных камней магических законов микровселенной. Небольшая трещина да неглубокая выбоина — вот и весь результат.
Так не пойдет… Не руками надо работать, а головой! В смысле, мозгами!
Погружаю разум в Искру, поневоле расплываюсь в улыбке от пьянящего ощущения всемогущества. Окутываю надгробие сетью своей воли и рывком затягиваю узел!
В груди ёкает, кровь брызжет из носа, я падаю на одно колено, а камень взрывается кучей осколков!
Утираю рот, хриплю:
— Готово!
И уже про себя:
— Дебил! Растраченной энергии хватило бы на чудо средних размеров!
Нет, я и так совершил всамделишное чудо, но как-то оно не впечатляло…
Одна раздолбанная могила ничего не решает — я ведь искал способ обнулить все поле брани…
Встаю на ноги, подхожу к груде щебня и ворошу ее ногой. Оба-на! А это что?!
Нагибаюсь, достаю из кучи мусора гигантские ботфорты со стразиками на щегольском каблуке-шпильке. Ха! А неизвестная троллиха была еще та модница!
Гордо трясу добычей, но мгновенно тушуюсь от тихого вопроса за спиной:
— Глебка, а где мой Умочка? Неладно у меня что-то на сердце…
Медленно поворачиваюсь. Так я и знал…
Заплаканные глаза Бомбы вцепились в мое лицо, со страхом ожидая ответа.
Натужно улыбаюсь, демонстрируя ботфорты.
— Привет! Смотри, какие я тебе педали достал! Держи! За доблесть на поле брани награждаешься боевыми красными сапогами!
— Спасибо… — экс-наемница со скепсисом поглядела на каблуки. — Умка где?!
Я подошел ближе и успокаивающе взялся за широкие плечи Бомбы.
— Ушел на перерождение… Дрался как герой! Небось, накрутил счетчик своей дубины, то-то порадуется, когда воскреснет! Да не реви ты! Хорошо все будет! Не он первый, не он последний! И вообще, в твоем положении нельзя нервничать!
Моя спина снова негодующе заскрипела. Закованный в сталь бегемотик решил поплакать у меня на плече. Тысячекилограммовая тушка навалилась всем весом, крупные мутные слезы часто застучали по броне.
— А если не возродится?!
Я ответил без тени сомнений:
— Выверну Великое Ничто мехом вовнутрь, но Умку достану! Ну что ты в самом деле?! Мы же русские, своих не бросаем!
Бомба вновь шмыгнула носом, чуть успокаиваясь.
— Глеб, я тогда домой прыгну, хорошо? На стол накрою, личинок этих, мучных, будь они неладны, приготовлю… С рыбьим соусом, как он его только ест?!
Я облегченно выдохнул:
— Ага, давай! Мужик скоро с войны придет, а жрать нечего — непорядок! Так, глядишь, и сменит одну сорокалетнюю наемницу на две двадцатилетних!
— Голову оторву… — многообещающе пробурчала Бомба и сломала печать пергамента.
Хлопок закрытия портала совпал с громом божественного перехода. Да что ж такое?! Как воевать — так некому, а как пожинать плоды победы — так не протолкнуться!
Павший действительно выглядел именинником — сиял и лоснился. Вполне реально, что от этой битвы за веру ему перепало немало плюшек.
Ауле жадно сверкал глазами, сиял доспехом и мял в руках чудо-молот. Представляю как непросто было Пашке удержать жадного до драки Отца Всех Гномов!
Йаванна с жалостью смотрела на поле брани и шептала что-то неслышное. Молилась или считала трупы?
Макария же брезгливо кривила губки и с неудовольствием поглядывала на Василисков. Не вовремя мявкнувший ирбис привлек внимание богини. Впервые за долгое время ее лицо расплылось в настоящей улыбке.
— Какая прелесть! — девушка опустилась на колени, протянула к котенку руки и, окутав его пеленой силы, подтащила к себе.
Ирбис вяло вырывался, но Макария запустила пальцы в его шерсть, уткнулась носом в плюш и счастливо засмеялась.
— Я забираю его себе!
Улыбаюсь, качаю головой:
— Прости, Великая. Это мой фамилиар. Подарок от друга…
Богиня легкомысленно отмахивается:
— Ах, оставь! Найдешь себе другого! Этот — МОЙ!
Макария стягивает невидимые путы, пакуя вырывающегося барса. Ирбис уже не столько шипит, сколько жалобно и просительно пищит.
Ментальная связь взрывается воплем о помощи!
Какого хрена?!
Мой взгляд тяжелеет, я делаю шаг вперед, а из посоха без всякой команды агрессивно выпрыгивает нетерпеливое адамантовое жало.
Богиня хмурится и показывает на меня пальцем:
— Паша, поставь своего жреца на место!
Брови Неназываемого изумленно взлетают, черные глаза наливаются и вовсе беспросветной тьмой.
— Я тебе что, мальчик на побегушках?! Верни чужое и имей уважение! Человек одержал немыслимую победу во славу нашего Пантеона!
Жест Павшего рубит невидимые путы, ирбис благодарно мявкает и спешно прячется за моей спиной.
Лицо Макарии идет пятнами, она топает точеной ножкой в высоком кожаном сапоге тончайшей выделки и исчезает в хлопке персонального гейта.
Пашка раздраженно сплевывает и чуть виновато косится на нас:
— Простите, друзья… Нервничает она сильно, боится, что последние дни живем, отсюда и истерики постоянные, сам устал…
