Только сейчас я сообразила, что распоряжаюсь чужим жилищем.
– Ты не возражаешь? – спросила я у Норта.
– Ничуть. Места хватит.
– Нет, ребята, – замотал головой Бек. – Не могу. Завтра у меня выставка в художественном музее.
– Ты двадцать раз успеешь вернуться. Поезда на Бостон ходят каждый час.
Бек задумался. Он был растерян.
– Сейчас спрошу у Люкса.
– Не получится, – резко ответила я. – Можно сказать, меня здесь нет, поэтому он ничего тебе не посоветует.
Растерянность на лице Бека сменилась подозрительностью.
– Как это тебя здесь нет?
– Долго рассказывать. – Мне хотелось задать Беку хорошую встряску. – Бек, включи собственную голову. Я предлагаю тебе ехать с нами. Завтра у тебя будет предостаточно времени, чтобы вернуться в Бостон.
– Рори, время нас подпирает, – напомнил Норт. – Сейчас напряженка с такси. Идем, если не хочешь опоздать на поезд.
– Так ты идешь? – спросила я Бека.
Он попятился задом.
– Считай, что я тебе ничего не говорила, – бросила я, чувствуя подступающие слезы. – Норт, идем.
– Рад был познакомиться, – услышала я слова Норта. – Желаю успеха на выставке.
– Рори! – окликнул меня Бек, но я не обернулась.
* * *
Пока мы ехали на вокзал и садились в поезд, весть о случившемся с Гриффином Пейном разлетелась по всему миру. Весь обратный путь мы смотрели выпуски новостей. В двенадцатом часу «Гнозис» выпустил официальное заявление. В нем говорилось, что у Гриффина Пейна случился инсульт.
– Инсульт? – У меня дрожал голос. – Но ведь ему всего тридцать пять. В прошлом месяце его фото было на обложке журнала «Мужское здоровье». Как у такого здорового мужчины мог произойти инсульт?
– Да ты не волнуйся, – успокаивал меня Норт. – Выкарабкается. Сейчас им занимаются лучшие врачи мира.
– Ну почему так? – В отчаянии я прижала кулаки ко лбу. – Мы только успели сделать шаг вперед, а теперь нас отбросило на десять шагов назад.
Я больше не пыталась сдерживать слезы и шумно ревела, уткнувшись в пиджак Норта. Норт обнимал меня, гладя по спине. Пиджак пах одеколоном с модным «лесным» запахом и совсем не пах Нортом.
– Вместо разгадок новые загадки, – всхлипывала я. Ткань пиджака приглушала мой голос. – Гриффин рассказал мне, что маме поручили произнести торжественную речь на выпускной церемонии, а она в тот день сбежала. Рано утром. Почему?
– Возможно, она кого-то боялась. Кого-то опасного и могущественного, способного на большее, чем подделка данных в медицинской карте.
– Кого? – почти выкрикнула я. – Почему она не обратилась в полицию? Почему не рассказала Гриффину? Она легко могла бы доказать ему, что тест на беременность – фальшивка.
Следом явилась шальная мысль: «А вдруг электронное письмо – дело ее рук?» И новый вопрос: зачем?
Мое внимание отвлекла яркая вспышка за окном. По темному небу несся метеор. На мгновение мне показалось, что их два: один летел выше, а второй – ниже. Потом я догадалась: то, что я приняла за нижний метеор, было всего лишь его отражением в воде. Водохранилище близ Тэдема. Мы почти приехали.
– Подъезжаем к Тэдему, – послышался голос автоинформатора. – Следующая станция – Тэдем-центральный.
Я вытерла глаза и выпрямилась. Еще пара минут – и мы приедем.
– Бывают же такие скучные презентации, – тоном пресыщенного богатенького парня произнес Норт.
– Редкостная скукотища, – поддакнула я.
– Я рад, что тебе удалось поговорить с Гриффином, – уже мягче и искреннее добавил он.
– И я рада.
Об остальном мы молчали, хотя и думали одинаково. Мы оба надеялись, что мой разговор с ним не был последним.
Поезд остановился. От модных туфель Херши у меня жутко болели ноги.
– Завтра увидимся? – спросил Норт, когда мы выходили на пустую платформу.
– Думаю, да.
Занятий в субботу у меня не было, но, вообще-то, я собиралась взяться за домашние задания, которых накопилось достаточно. Отправляясь в Бостон, я надеялась, что разговор с Гриффином даст ответы на вопросы, а не породит сотню новых. Сейчас я сомневалась в своих благих намерениях. Вряд ли я вспомню о занятиях раньше понедельника, и новая неделя не будет отличаться от прошедшей. Инфоблоки, на которых я буду думать о своем, и домашние задания, отложенные на потом.
Мои джинсы и кроссовки остались в бардачке под сиденьем мотоцикла Норта. Мотоцикл он оставил на стоянке возле станции. Мое переодевание происходило, что называется, на открытом воздухе. Норт снял пиджак и держал его наподобие ширмы, а сам задрал голову к небу. Я быстро надела джинсы. Оставалось облачиться в фуфайку. Я сделала шаг вперед, и как-то само собой наши тела соприкоснулись. Моя голая грудь уткнулась в белую рубашку Норта. Норт удивленно посмотрел на меня.
– Ты что? – оторопел он.
– А вот что, – ответила я, вставая на цыпочки, чтобы его поцеловать.
Когда наши губы соприкоснулись, все мои мысли затихли, и на мгновение я представила, что мы просто парень и девчонка, целующиеся на стоянке. Парень, не являющийся киберпреступником, и девчонка, чья жизнь действительно имеет какой-то смысл. Я почувствовала, как руки Норта опускаются ниже.
– Мы так не договаривались! – крикнула я.
– Извини, – пробормотал он, вновь поднимая руки с пиджаком. – Отвлекся.
– Задирай голову, – хихикнула я.
Норт послушно поднял голову и выдохнул большое облако теплого воздуха. Я быстро натянула фуфайку, но тело успело покрыться гусиной кожей.
– Я готова. Скажи от меня спасибо Ноэль. Чудное платье.
Норт свернул платье и свой пиджак, отправив их в бардачок.
– Мне надо позвонить отцу, – сказала я, надевая шлем. – Я не имею права скрывать это от него. Он заслуживает того, чтобы знать правду. – У меня слегка дрогнул голос. Я понимала: это необходимо сделать. Но что я ему скажу? «Ты знаешь, мама тебе соврала. Я не твой ребенок»? – Норт, ты можешь сделать для меня еще кое-что?
– Именно?
– Загрузить из Люкса профиль Бека.
– Что будем искать?
– Объяснение. Я знаю Бека с восьми лет. Он никогда не был таким, как сегодня. Он терпеть не мог Люкса и меня ругал. Говорил: надо пользоваться своими мозгами. И вдруг… он сам начинает пользоваться Люксом, перестает отвечать на мои звонки. У него были потрясающие снимки. А теперь он ляпает какое-то дерьмо и еще гордится. Вряд ли все это случайно.
– Удовлетворенность меняет людей, – ответил Норт. Он сел на мотоцикл и опустил пассажирское сиденье. – Думаю, Бека осыпали комплиментами за эти снимки. Он поднялся в собственных глазах. Кстати, напрасно ты называешь его снимки дерьмом.
