– Ты права. Но, как я слышал, воскрешенных в полицию не принимают. Они не впитали толерантность с молоком матери.
– А ты сам пытался поступить на службу? – подняла брови Лилия.
– Нет, друзья пытались, – ответил Хонгр и понял, что прокололся, показал свое отношение к нынешним порядкам. Правда, проколом его заявление можно считать в том случае, если его и правда подозревают. – Пойдем вверх, там есть что посмотреть.
Девушка доверчиво повернулась к нему спиной и легко зашагала по каменистой тропинке. Хонгр пообещал себе думать только об Австралии и тамошних чудесных пляжах и двинулся следом.
* * *
Дима сидел на широкой кровати и беззвучно всхлипывал. В одно мгновение потерять все! Он был никем в чужом, враждебном мире. Единственная его почитательница и спасительница – некрасивая девушка, склонная к эксцентричным поступкам… Если верить ей, она не единственная, их тут целая банда. И каждая заказывает воскрешение своего любимца, оплачивает его из своего кармана и потом «вводит в жизнь». Но, во-первых, Дима новой подружке не верил, а во-вторых, если и поверить, легче от этого не становится. Одна идиотка, много идиоток – что лучше?
Экран во всю стену – такой экран не подделаешь, именно его наличие и убедило Соловья в том, что он попал в будущее, – транслировал его собственные похороны. Впрочем, не транслировал, конечно, показывал старую любительскую запись. Но мурашки по коже все равно бежали…
– А вот и я, – радостно сообщила Оля, тыкая пальчиком в какую-то зареванную девицу, которую камера на мгновение выхватила из толпы. – Приятно себя увидеть, правда?
– Очень, – скрипнул зубами Дима, рассматривая лакированный гроб.
– Что ты расстраиваешься? – возмутилась девушка. – Все ведь уже позади. Знаешь, каких трудов мне стоило найти запись? Сейчас никому твои похороны не интересны. Тебя и не знает никто.
– Да я уже понял, – мрачно процедил Дима. – Ты преподнесла мне просто отпадный сюрприз. И не устаешь подбадривать.
– Нет, ты не обижайся… Пожалуйста!
– Ясен пень. На что тут обижаться?
– Тебя очень скоро узнает и полюбит гораздо больше людей, чем двести лет назад.
– Двести? – глаза Димы округлились. – Целых двести?
– Ну да. Я думала, ты знаешь.
– Откуда?
Соловей едва сдержался, чтобы не ударить жизнерадостную дуру.
– Только надо твой статус узаконить. Понимаешь? – не догадываясь, что сильно рискует, сообщила Оля.
– Не врубаюсь совершенно.
– Ничего, поймешь. Давай в магазин сходим, одежду тебе купим по размеру. Еды, какой ты любишь. Я ведь о тебе совсем мало знала, только песни все наизусть.
– А что ты хочешь знать? Типа, мой любимый цвет? Какие чиксы мне нравятся? Чем я похмеляюсь с утра?
– Да, конечно, мне интересно, какого типа девушки тебе нравятся…
– Не твоего – это точно.
– Все в мире меняется, – не смутилась Ольга.
– Ага, жди. И как тебе в голову пришло вспомнить обо мне?
– Ты всегда был моим любимым певцом! Такой лапочка… Мы с подругами взяли кредит и тебя воскресили вне очереди. Ведь здорово?
Девушка смотрела на него большими ярко накрашенными глазами, которые лучились восторгом. Получила желанную игрушку…
– Просто отпад. И теперь я никому не нужен, так? – уточнил Дима.
– Не так. Ты нужен нам. Просто надо немного подождать, чтобы тебя не развоплотили обратно.
– Развоплотили? – Глаза Соловья полезли на лоб. – Ты не шутишь? То есть меня могут швырнуть обратно в биореактор?
– Не беспокойся, все не так страшно. Если ты будешь вести себя в рамках правового поля, никто тебя не тронет. Документы надежные, работу найдем – и уже через год ты полностью натурализуешься. Если бы не мы, тебе пришлось бы ожидать воскрешения лет двадцать. Понимаешь, мы подарили тебе двадцать лет! Целых двадцать лет!
Дима не особенно впечатлился и быстро спросил:
– А где твои подруги? Те, что тебе помогали мутить эту тему?
Оля загадочно улыбнулась:
– Я же говорила – не только тебя вернули к жизни. Другим достались другие.
– Вот как! Вы нас поделили?
– Ага.
– Тебе достался я?
– Точно.
Соловей закипел, хотел сказать что-то обидное, но вдруг понял: а ведь двадцать лет действительно не купишь ни за какие деньги. Дурнушка права – она сделала ему царский подарок. Так, может, и не стоит лезть на рожон, а лучше подождать? Сделать резкие движения, если в них возникнет нужда, он всегда успеет. Вот только неопределенность страшно злила – так, что Соловей с трудом сдерживался.
– Пойдем в твой магазин. Далеко чапать? – поинтересовался Дима.
– Магазин в этом же доме. Все сейчас рядом. Классно?
– Да у меня и раньше все было рядом, – раздраженно бросил Соловей. – И квартира побольше. Откуда у тебя эта хилая конурка?
– Заработала, – гордо заявила девушка.
– Ишь ты! Чем же?
– Чем надо. Ты бы мог не допрашивать меня постоянно, а сказать хотя бы спасибо?
– За что? – не слишком вежливо поинтересовался Дима, вновь раздражаясь. – За то, что ты нашла винтажную запись моих похорон, или за то, что приютила в своей убогой квартирке?
– Да хотя бы. Но больше – за то, что теперь ты жив. Не заметил?
– Заметил. Только кайфа большого я не испытываю. Как-то мне стремно.
– Слушай, ты и правда какой-то бледный.
Дима потрогал лоб – он вспотел и был горячим.
– Мне реально голимо…
– Полежи.
– Прилягу…
Соловей откинулся на подушку и провалился в черное забытье.
* * *
Я вгляделся в лицо парня, который окликнул меня. Надо же, это мой внук!
– Кирилл! Твой отец сказал, что ты на Луне.
Внук показался мне взрослее, чем я его помнил, хотя здесь все были молодыми, и вряд ли Кирилл казался старше тех лет, когда мы с ним виделись в последний раз. Скорее всего, я начал привыкать к тому, что стариков и людей «в возрасте» сейчас просто нет, а внук выглядел солидно, достойно, уверенно.
– Верно, совсем недавно я был на Луне. Но уже прилетел. И сразу нашел тебя, – широко улыбнулся Кирилл. – Зайдем в бар, выпьем чего-нибудь за встречу?
– Разве такое возможно?
– Почему нет? Даже опьянение, хоть и кратковременное, гарантируется. Но мы лучше выберем сок, а не виски. Да?
Внук говорил быстро, улыбаясь, и я понял, что он волнуется. Наверное, я и сам волновался бы и не знал, что сказать в самый первый момент, если бы встретил отца или дедушку… И все же – какая странная встреча!
