Полотно изображало синюю комнату. На переднем плане на темном деревянном столе лежала открытая рукописная книга. Книгу стискивали две костлявые ладони с длинными пальцами. Это были руки Олдоса МакМартина. Они доходили до запястий, а потом внезапно кончались размытой линией зубчатых мазков там, где были бы предплечья Олдоса, если бы он закончил картину.
Сердце в груди Олив трепетало, как пойманная птица. Это был дневник с заклинаниями. Сомнений больше не было. Олдос создал для него надежный тайник и собирался нарисовать там себя самого, стоящего на страже. Но видно, не хватило времени. Пока она стояла, глядя на книгу, притяжение все крепло и в конце концов стало почти таким же сильным, как гравитация – та сила, что толкает вниз с лестницы, не давая времени схватиться за перила.
– Сэр Уолтер? – позвала Олив, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. – Иди сюда. Ты мне нужен.
На потолке тихо зашуршало, и кот спрыгнул со стропил на мольберт.
– Я в вашем распоряжении, ваше величество, – заявил он. – Прикажите плыть в колонии. Прикажите сразиться с испанской Армадой. Прикажите…
– Мне ничего этого не надо, – перебила девочка. – Мне надо залезть вот сюда.
Харви, изогнув шею над краем холста, заглянул в картину.
– Ой, – сказал он внезапно притихшим голосом. – Ясно.
– Ты что, не сможешь?
Кот снова посмотрел на Олив, а когда ответил, голос его звучал все так же тихо:
– Есть разница между тем, что я «смогу сделать» и что «стоит сделать».
Олив изумилась. Уж кто не знал разницы между «смогу» и «стоит», так это Харви. В прошлом месяце он спрятался в ветвях дерева у тротуара и закидывал всех проходящих мимо сосновыми шишками с таким звуком, будто взрываются пушечные ядра. А несколько недель спустя устроил короткое замыкание в библиотеке, потому что тренировался прыгать с мебели на люстру, утверждая, что он Робин Гуд.
– А что случится, если мы туда залезем? – спросила она.
Кот, казалось, на секунду задумался. Впрочем, трудно было сказать наверняка – уж очень редко он это делал.
– Ну, – сказал наконец Харви, – на самом деле, это зависит от тебя. Единственное, в чем я уверен: что-то случится.
Олив посмотрела на картину, на пухлую раскрытую книгу, на ладони, лежащие на ней, будто два гигантских бледных паука. Ей хотелось его заполучить. Она за всю свою жизнь ничего – ни чтобы пошел снег, ни посмотреть на единорога, вообще ничего – не хотела так сильно. Она не сможет ни о чем думать, ничего делать, никуда отойти, пока гримуар не окажется у нее в руках. Ей казалось, она и на шаг отступить не сможет. Притяжение стало уже настолько сильным, что трудно было даже отвести глаза от гримуара.
– Давай его достанем, – прошептала она.
Харви кивнул. Странный то был кивок – покорный и немного печальный. Но Олив не обратила на это особого внимания.
– Но нам нужен план, – торопливо продолжила она. – Кажется, у меня есть идея.
Чего она коту не сказала, так это того, что идея была не совсем ее собственная. Она появилась в мыслях Олив полностью сформированная, будто подарок – так же, как образ самой книги явился, когда воспоминание выдернуло ее из полусна. Оттащив себя от картины, Олив бросилась в угол чердака к груде коробок, наваленных у стены. В этих коробках лежало кое-что, что ей надо было найти.
Осторожно поставив свечу на пол, девочка принялась раскрывать их, вытаскивая старые-престарые простыни, газеты, пустые рамки картин. Наконец в одном заплесневелом ящике она обнаружила потрепанный альбом. Страницы у него истончились и буквально рассыпались в руках, обложку скреплял истертый шнурок. В другой раз Олив с удовольствием принялась бы листать пожелтевшие газетные вырезки, старые фотографии и картинки из старинных модных журналов, но сейчас она слишком спешила, чтобы интересоваться содержимым альбома. Девочка повертела том в руках, мысленно оценивая его размер и форму, и побежала через весь чердак обратно к мольберту.
– Я готова, – сказала она. – Пошли.
Без единого слова Харви протянул ей свой хвост и спрыгнул с мольберта прямо в картину. В то же мгновение руки вздрогнули и, поднявшись от книги, принялись неуверенно похлопывать по несуществующим предплечьям. От этого зрелища Олив бросило в дрожь. Но она не отпустила кошачий хвост, а упрямо залезла в полотно. Бутылочки с краской, которыми давным-давно никто не пользовался, застучали на подставке мольберта, от которой девочка оттолкнулась ногами.
Оказавшись внутри, она чуть не свалилась с края длинного деревянного стола. В картине было не особенно просторно – можно даже сказать, тесно, хоть там и был только стол, книги и руки. Синие стены пустовали – на них не было даже окон. Олив не сомневалась, что Олдос нарисовал эту комнату только ради того, чтобы хранить гримуар в как можно более надежном месте. Руки, которые уже снова опустились на дневник, слегка подрагивали, будто настороженный зверь, почуявший в воздухе опасность.
Олив уселась на столе и несколько раз глубоко вздохнула. Потом осторожно открыла альбом и положила на стол бок о бок с книгой заклинаний. Взглянула на пожелтевшие страницы. Рядом с высушенными цветами, лепестки которых давным-давно стали коричневыми, была приклеена фотография двух девочек. Они держались за руки. Лица девочек обрамляли локоны и кружевные воротники. У одной лицо было красивое, но кислое, волосы и глаза – темные. У другой волосы были светлые, а легкая улыбка – такая холодная, будто, вынь ее из холодильника, она и растает. Олив узнала оба эти лица. Мелкая, выцветшая надпись под фотографией гласила «Аннабелль и Люсинда, четырнадцать лет».
В голове завращались шестеренки.
«На это нет времени!» – закричал внутренний голос, который этими шестеренками заведовал. Книга заклинаний – сокровище, которое она искала, которое изменит все – лежала всего в нескольких дюймах, так близко, что даже были видны строчки на распахнутых страницах. Тяга была уже настолько сильной, что Олив удивлялась, как пряди ее волос не липнут к книге, будто к натертому о шерсть воздушному шарику. Меж нарисованных ладоней, лежащих на открытых страницах, виднелись колючие линии рукописных букв, мудреные завитки, определенно написанные кем-то, кто никогда не прикасался к шариковой ручке. От их вида сердце девочки гулко заколотилось.
– Так, – прошептала она коту, присевшему рядом. – Мне надо, чтобы ты его отвлек. Сделай так, чтобы руки отпустили книгу, и я подложу на ее место вот эту. Начинаем, когда я скажу «давай». Ладно? – Она посмотрела на Харви. Тот глядел на руки так, будто они могли взорваться. Наконец кот коротко кивнул.
– Давай.
– В атаку! – зарычал Харви и, выпустив когти, бросился на ладони МакМартина. – Кто осмелится попробовать свои силы в поединке с сэром Уолтером Рэли?
Ладони, похожие на двух огромных крабов, выпустили дневник заклинаний и сомкнулись на теле кота.
