– Ладно, – медленно произнесла девочка. – Это очень… мило с твоей стороны.
Резерфорд отвесил ей короткий поклон.
– Кодекс рыцарской чести, описанный герцогом Бургундским, предполагает, среди прочего, проявление таких добродетелей, как милосердие, справедливость и надежда.
Олив глянула через покрытый пятнами теней двор на высокий каменный дом и попыталась услышать – или почувствовать, – что он ей говорит.
– Вряд ли он внутри, – сказала она наконец. – Давай дальше тут искать.
Резерфорд снова поклонился и обратил все свое внимание на кусты кизила.
Они обыскали двор, а также сарай, гараж и паутинистую нору под крыльцом, но ничего не нашли (ну, не то чтобы совсем ничего. Резерфорд нашел, по его мнению, фрагмент ископаемого мелового периода, но Олив казалось, что это больше похоже на отколовшийся кусочек цемента со вдавленным в него следом от бутылочной крышки). Закончив поиски у нее во дворе, они тайком торопливо осмотрели сад миссис Нивенс, что не заняло много времени. Владения миссис Нивенс выглядели так аккуратно, что какая-то непонятная книга там сразу бросилась бы в глаза, как шоколадное пятно на свадебном платье.
– Я ничего не вижу. А ты? – спросила Олив, стоя бок о бок с ним в кустах сирени.
– Нет. Ничего, что казалось бы подозрительным. – Резерфорд вылез из кустов обратно и уставился на девочку, часто моргая за мутными линзами. – Куда нам отправиться дальше?
– Не знаю, – сказала она, задумчиво сорвала пригоршню листьев сирени, потерла их и, разжав руку, стряхнула вниз.
– Пойдем обедать к моей бабушке, – сказал Резерфорд. – Так мы сможем разработать план поисков и продолжить работу, как только закончим.
Олив задумчиво пожевала губу изнутри. Инстинктивным ответом было поспешное «нет». Она не хотела обедать в доме чужого мальчика и его любопытной бабушки, чтобы та кружила рядом и слушала их разговоры… Но все же Резерфорд был единственным, с кем она еще могла поговорить о книге. Он очень терпеливо помогал ей искать, и, как бы ни было странно в этом признаваться (даже самой себе), с ним было довольно интересно. Невозможно было предугадать, что он скажет в следующую секунду. К тому же в ее собственном доме не было ни крошки еды, если не считать остатков тунца.
– Наверно, можно и пойти, – сказала она наконец. – Если ты уверен, что миссис Дьюи не будет против.
– Уверен. Она вечно говорит, что мне нужно иногда переключаться на что-нибудь, что произошло за последние шесть столетий. – Резерфорд нырнул в кусты сирени и вылез на заднем дворе миссис Нивенс. – Давай пойдем короткой дорогой.
Он стремительно двинулся прямо через идеальный соседский сад, а Олив последовала за ним – несколько более смущенно, прячась за деревьями и кустами, когда удавалось, и украдкой оглядываясь на темные окна миссис Нивенс.
Пока они обходили островок берез, Резерфорд со скоростью пулеметной очереди читал ей длинную лекцию о каллиграфии до и после изобретения печатного станка. Олив не слушала. Она смотрела на бумажные белые стволы, пытаясь найти хоть где-нибудь следы зеленой краски. В сердце зияла дыра – там, где раньше был Харви. И вдруг перед мысленным взором вспыхнул образ книги заклинаний, да так ясно и реально, что она почти почувствовала ее тяжесть в руках. Сжав зубы, Олив отвернулась от берез и последовала за Резерфордом в сторону дома.
Но до дома они не дошли.
– …например, истории о короле Артуре и Круглом столе продолжали в значительной степени передаваться из уст в уста даже после того, как Джеффри Монмут начал их записывать – примерно в тысяча сто тридцатом году, так что каждая копия была рукописной. А потом, конечно, появился пересказ легенд Томаса Мэлори, опубликованный в 1485 году. Он стал одной из первых печатных книг в Англии. – Резерфорд, казалось, вдруг вспомнил, что обращается к другому человеку, и обернулся, чтобы убедиться, что аудитория следит за сюжетом.
Но она не следила. Олив стояла возле садового столика. На потертой деревянной поверхности, в окружении капель краски от фигурок Резерфорда, сверкая тиснением в пятнах солнца, пробивающегося сквозь листья берез, лежала книга заклинаний МакМартинов.
Резерфорд подошел поближе и нагнулся, словно пытаясь получше разглядеть то, что лежало на столе. Олив едва сдерживалась, чтобы не оттолкнуть его.
– Это что… – начал он.
Девочка бросилась к столу и бережно обхватила гримуар обеими руками.
– Ты его украл, – прошипела она.
Резерфорд хлопнул глазами:
– Что?
– Он мой. – Олив сделала шаг назад. – Ты хочешь забрать его себе, но я не отдам. Он не для тебя. Он принадлежит мне.
Резерфорд наблюдал за ней, сведя темные брови.
– Я его не брал, – сказал он спокойно. – Я даже не знал, что он здесь лежит.
– А как тогда он сюда попал? – требовательно спросила Олив, глядя на него поверх обложки. – Как он оказался у тебя во дворе? Сам встал и пришел, что ли?
– Я не знаю, как он сюда попал, но предположение, что он переместился сюда сам, не кажется мне очень вероятным.
Олив топнула ногой.
– Это был сарказм, – рыкнула она. – И если ты его не брал и он не пришел сам, то как он тут оказался? Хочешь сказать, это твоя бабушка его украла?
Мальчик задумчиво наклонил голову:
– Этот вариант мне тоже не кажется вероятным, но я не думаю, что на данный момент у нас достаточно фактов, чтобы делать какие-либо заключения.
– Ну, одно я точно знаю, – сказала Олив, прижимая книгу к груди так крепко, что углы впились в ребра. – Я не хочу тебя видеть ни у себя в доме, ни во дворе, ни вообще рядом с собой – никогда-никогда.
Она развернулась и бросилась бежать. Пробежала через двор миссис Нивенс, через собственный сад, по ступеням заднего крыльца и оказалась в прохладной, тихой тени большого каменного дома. Все так же крепко держа книгу одной рукой, она заперла дверь и закрыла все занавески, чтобы дом стал защищенным как крепость, куда никому не пробраться и откуда никому не улизнуть.
18
Следующие несколько дней Олив не выходила из дома. Даже из комнаты не показывалась, если была такая возможность. По утрам она устраивалась в постели с книгой заклинаний и ждала, пока родители не уедут в университет, едва отвечая, когда мама и папа прощались с ней через дверь спальни. Потом сбегала вниз, зажав книгу под мышкой, хватала столько фруктов или печенья, сколько могла унести, и летела обратно к себе в комнату.
Однажды утром мистер Данвуди шутки ради просунул под дверь Олив официальное приглашение на завтрак. Карточка гласила:
«Мистер Алек и миссис Алиса Данвуди (они же «папа» и «мама») хотели бы иметь удовольствие созерцать мисс Олив Данвуди за завтраком в семь тридцать утра. К столу будут поданы яйца, тосты, фрукты и большой выбор напитков. Б.Д.О.Я. (Будьте Добры Ответить, Явившись.)»
