— Я защищал свою дочь, косматая твоя борода! Твой урод сын пытался ее изнасиловать!
Посейдон и Арес начали закатывать рукава, готовясь к бою — что было бы здорово, так как мой папа зарядил бы этому идиоту по первое число, — но тут вмешался Зевс.
— Достаточно! — рявкнул он. — Слушанью быть. Я буду судьей. Остальные боги будут присяжными.
Они провели суд над Аресом на холме в Афинах. Зевс устроил целое представление, созвал свидетелей и выслушал показания. Не знаю, что стало бы с Аресом, признай они его вину. Может, Зевс выбросил бы его в Тартар или отправил на тысячу лет общественных работ, к примеру, собирать мусор на обочинах. Но в конце слушанья боги признали Ареса невиновным. Да, он слегка переборщил в расправе над Галом, но тот напал на его дочь. Нехорошо. Лишь богам позволено уходить от подобного безнаказанными!
Холм, где проходило слушанье, все еще стоит. Будете в Афинах — сходите, посмотрите. Он зовется Ареопаг, «холм Ареса», в древние времена афиняне построили там суд, где слушались дела по убийствам. Видимо, они решили, что раз это место оказалось достойным самого Ареса, оно подойдет и для смертных психов, убийц с топорами и прочего сброда.
Если спросите меня, я согласен с тем, что у Ареса было полное право защитить свою дочь, но все же мне бы хотелось, чтобы Посейдон таки устроил ему личный суд, на это определенно стоило бы посмотреть.
И последняя история о боге войны, под конец рассказа о нем я хочу показать его полнейшим неудачником. (Что, будем честными, не так уж и сложно.)
Однажды двум огромным братьям Оту и Эфиальту пришла в голову идея уничтожить богов. Почему? Наверное, мать-земля Гея постаралась, а может, им просто стало скучно. Близнецов звали Алоады, что означало «дробящие». Не знаю, были ли у них парные костюмы для рестлинга или как…
Как и большинство гигантов, они были… кхм, гигантскими. Свою задумку они стали осуществлять, отрывая от земли горы и устанавливая их одну на другую, по сути, пытались построить башню, с которой можно было бы забросать Олимп валунами — прямо как Зевс поступил с Отрисом в старые добрые времена.
Боги взглянули вниз из дворца и увидели, как эти два гиганта с каждой новой установленной горой становятся все ближе и ближе, и Зевс сказал:
— Кто-то должен их остановить.
— Правильно, — согласилась Гера.
Добровольцев не нашлось. Это произошло вскоре после тотального фиаско с облачным гигантом Тифоеем, так что у всех богов инстинкт самосохранения все еще немного зашкаливал. Идея вступить в бой с двумя огромными гигантами не казалась такой уж привлекательной.
Наконец Гера сказала:
— Арес, ты бог войны. Ты должен с ними сразиться.
— Я? — пискнул Арес. — То есть… Разумеется, я смогу их уничтожить, если захочу. Но почему именно я? Афина — богиня войны. Отправьте ее!
— О, но я мудра, — сказала Афина. — Мудра достаточно, чтобы предоставить это право тебе.
Арес выругался, но с ее логикой спорить не смог. Он надел доспехи, вскочил в свою колесницу и на полной скорости направился вниз, крича и размахивая копьем.
Гигантов это не впечатлило. Они ждали нападения. И даже заготовили сверхпрочные цепи и установили ловушку как раз на этот случай: они уложили цепи на земле в том месте, где должна была проехать колесница, а сверху забросали их ветками, камнями и прочим мусором.
Стоило Аресу спуститься, как гиганты прыгнули по бокам дороги и дернули за концы цепи, так что та оказалась прямо на пути лошадей.
БАМ!
Лошади попадали. Колесницу разнесло на миллион обломков. Арес, не имея ремня безопасности, улетел на сотню ярдов вперед и бухнулся на землю. Не будь он бессмертным, он бы точно сломал себе шею. Пока он все еще приходил в себя, гиганты связали его своими мощными цепями и утащили прочь.
— Вот блин, — вырвалось у Афины, следящей за происходящим с Олимпа. — Они похищают Ареса.
— Какая досада, — зевнул Посейдон.
— Мы должны помочь ему, — но в голосе Геры явно не хватало энтузиазма.
Прежде чем боги определились, как поступить, Алоады скрылись в горах. Они отнесли Ареса в дальнюю пещеру и сунули его в огромный бронзовый кувшин, где он тринадцать месяцев страдал от удушья и духоты.
Арес пытался разорвать цепи, но они были слишком крепкими. Он кричал, вопил и сыпал угрозами, но со временем, слабея без нектара и амброзии, закончил тем, что не переставая хныкал и умолял его выпустить.
А Зевс все никак не мог собраться и организовать спасательную экспедицию.
Алоады засыпали Олимп требованиями выкупа: «Открой ворота, или мы убьем твоего сына! Мы не шутим! Серьезно! Ладно, как насчет миллиона драхм в золоте? Нет, правда, мы его покалечим! Ну же, ребята! Ваш сын в плену! Вы что, не хотите его назад?»
С Олимпа ответа не было. Арес мог так и зачахнуть там, что меня бы вполне устроило, но у братьев-гигантов была приемная мать Эрибея. У нее было доброе сердце, и ей было жаль Ареса. А может, ее просто достало его нескончаемое хныканье в кувшине.
Как-то ночью она, крадучись, вышла из пещеры и нашла бога посланий Гермеса.
— Эй, — позвала она. — Я могу показать тебе, где держат Ареса. Ты сможешь проникнуть туда и освободить его.
Гермес наморщил нос.
— А это обязательно?
— Ну… если ты это не сделаешь, мои приемные сыновья в конце концов откажутся от идеи выкупа, — сказала Эрибея, — закончат возведение своей башни из гор и уничтожат Олимп.
Гермес вздохнул.
— Ладно. Понял.
И он проник в пещеру и освободил Ареса. Вместе они вернулись на Олимп, где, при первом же взгляде на изможденное лицо Ареса, остальным богам стало ужасно стыдно, и в их сердцах закипела ярость. Пусть они и не любили Ареса, но никому не было позволено обращаться таким образом с одним из олимпийцев.
Объединившись, боги в конце концов одолели близнецов Алоадов.
Что касается Ареса, то он вернулся в былую боевую форму и сделал вид, что ничего и не было; но после того случая он стал с особым вниманием относиться к военнопленным. И если вы плохо обращались со своими пленными, Арес обязательно находил вас и устраивал разговор по душам.
Еще Арес заработал сильный страх кувшинов.
Думаю, мне стоит подарить ему один на Рождество.
ГЕФЕСТ ДАРИТ МНЕ ЗОЛОТУЮ ЛАМУ
(ВООБЩЕ-ТО НЕТ, НО ЕМУ ОПРЕДЕЛЕННО СТОИЛО ЭТО СДЕЛАТЬ.)
Если вы вдруг захотите посмотреть на детские фото Гефеста, то увы.
Он родился таким страшным, что его родная мать Гера выбросила его с Олимпа, подобно мешку с мусором. Если кто-то тогда и сделал снимок, то на нем был запечатлен малыш Гефест, пронзающий облака с удивленным выражением на лице: «МАМОЧКА, ЗА ЧТО?»
