– Ты сначала волосы от бензина отмой, а потом мечтай о поклонниках… – не унималась Анжела.
– Вы… Вы мне больше не подруги, – неожиданно для себя резко сказала Молли. – И мне все равно, какую чушь вы несете обо мне.
И она, отвернувшись от Анжелы с Полиной, быстро зашагала прочь, почти ничего не видя перед собой.
– Да и не больно-то надо! – крикнула ей вслед Анжела. – Мы с тобой и не дружили, еще не хватало с такой убогой дурой дружить.
Ее ротвейлер тем временем, захлебываясь, рычал и рвался с поводка, и вдруг Анжела, будто случайно, выпустила поводок из рук.
Пес, почувствовав свободу, рванулся и бросился вслед Молли.
В три прыжка он преодолел газон, перемахнул через ограждение и понесся по дорожке.
Молли, которая шла, ничего не видя перед собой, услышала, что лай приближается к ней, и оглянулась. Увидав оскаленную собачью пасть, она попыталась бежать, но споткнулась и полетела на асфальт, уже чувствуя, как с коленки, будто наждаком, сдирается кожа. В левый кроссовок что-то вцепилось, и она в ужасе зажмурилась, потому что собачьи клыки почти добрались и до ее ноги, но… этого не произошло.
Что-то со свистом пролетело мимо, Молли обдало волной холодного воздуха, а затем послышался собачий визг и вопль Анжелы:
– Папа! – визжала она. – Мама, папа! Скорее сюда!
Молли, еще не веря в свое спасение, осторожно открыла глаза – рядом стоял тот самый темноволосый мальчишка, который вчера подходил к ней и спрашивал ее имя. Он был одет так же, как и вчера, только теперь на нем не было темных очков. Его драные джинсы и черная футболка с изображением паука были в каких-то белых нитках, а на голове красовалась лихо повязанная разноцветная бандана с совершенно кошмарным рисунком, что придавало ему сходство с каким-нибудь юнгой с пиратского корабля.
Он гладил по голове ротвейлера, а тот, напряженно замерев в начатом прыжке, как статуя, удивленно моргал налитыми кровью глазами.
– Вставай, пока эта псина на очнулась, – сказал мальчишка и протянул Молли руку. – Ого, ты разбила коленку.
Рука мальчика была холодная, как лед, но Молли, сделав вид, что ничего не заметила, осторожно встала.
Голова у нее немного кружилась, а в колено будто бы воткнули сотню иголок.
– Спасибо, ты… Ты очень вовремя. Ой, что сейчас будет…
Анжела уже бежала к ним, неуклюже подскакивая на высоченных каблуках, продолжая визжать и звать своих родителей, а из подъезда выбегали ее папа в халате и шлепанцах и ее мама, у которой на голове смешно подпрыгивали бигуди.
– Кондорчик! Что с тобой, мой песик? – запричитала Анжела, кинувшись к ротвейлеру и дергая собаку за ошейник, но пес только рычал, стоя в незавершенном прыжке на задних лапах, но не двигался с места.
– Да ничего с ним плохого, я ему приказал отдохнуть, сейчас очнется, – отозвался мальчишка. – Ты только держи его за поводок, а лучше купи ему намордник.
Как только он это произнес, пес будто отмер – он завершил начатый прыжок, но уже не вперед, на Молли, а назад, в траву.
Он, видимо, так удивился, что решил подумать над произошедшим и уселся, помаргивая глазами.
– Дочурка! – подбежав, бросился к Анжеле ее папа. – Почему ты кричала? Что тут случилось?
– Они чуть не убили нашу собаку, папа, – притворно рыдая, стенала Анжела. – Молька дразнила ее, а этот… швырнул в нее мяч.
При этом Анжела не забыла кинуть на мальчишку кокетливый взгляд и перекинуть свои светлые волосы так, чтобы их было лучше видно.
Мама Анжелы, подоспев на подмогу мужу и дочери, уставилась на Молли и незнакомого мальчишку злыми глазами, один из которых был огромный, накрашенный тушью, а второй, не накрашенный, был в три раза меньше.
– Здравствуйте, Лев Михайлович, доброе утро… Лика Глебовна, – вежливо поздоровалась Молли, но папа Анжелы только злобно накинулся на нее:
– Я тебе покажу – здравствуйте… Еще здоровается, нахалка! Значит, вздумали мячом швыряться в нашу собаку!
Да ты, пацан, даже не представляешь, чем это для тебя закончится. Кондор, фас!
Ротвейлер, встрепенувшись, ощерил было клыки, но мальчишка щелкнул в воздухе пальцами, и пес, вместо того, чтобы кинуться снова в атаку, вдруг… жалобно мяукнул и, выгнув спину, по-кошачьи зашипел.
– Он не нападет, не старайтесь, – спокойно улыбаясь, сказал мальчик. – Но вы сами можете попробовать меня укусить, вместо него.
– Папочка, смотри, наш Кондор мяукает… – ахнула Анжела. – Как это… Что он с ним сделал?! Они испортили нам собаку… Она стоила столько денег, и как же теперь международная выставка…
Ротвейлер, который сам себе удивлялся не меньше своих хозяев, издавал самое настоящее кошачье мяуканье и даже попытался умываться лапой.
– Ах ты, негодяй! Хулиган! Мерзавец! – взорвался папа Анжелы. – Номер твоей школы? Как фамилия? Анжела, кто он такой?
– Он не из нашей школы, но он вокруг Мольки ошивается, защитничек нашелся… – буравя мальчишку глазами, процедила Анжела.
– Я Гильсберт Муранов, – ответил мальчик. – А уж кто я такой – лучше вам не знать…
Молли с удивлением взглянула на него – этот мальчишка был как-то особенно уверен в себе, притом без тени дерзости. Любой другой мальчик его возраста давно бы испугался такого натиска и криков или же начал вести себя вызывающе. А этот просто спокойно улыбался, будто не боялся абсолютно ничего, и его даже забавляло все происходящее. Молли подумала, что это единственный человек, который так спокойно и без тени страха мог противостоять такому страшному монстру, как папа Анжелы.
– И имя-то себе выдумал… Гильсберт! Наверняка и фамилия фальшивая – Муранов! – бушевал Лев Михайлович. – Ну ничего, мы все равно все про тебя узнаем! У меня большие, очень большие связи.
– Конечно, узнавайте, – равнодушно пожал плечами мальчишка. – Я учусь в МУНе. Но я вас огорчу – там у вас связей точно нет.
– В МУНе? Вранье! – взвизгнула мама Анжелы. – Мы никогда не слышали ни про какой мун! Что еще за мун? Какой-нибудь интернат в пригороде? Ну ничего, мы и твой мун найдем, и твоих родителей, и где ты живешь!
– С родителями пообщаться не получится – они в отъезде, и дома только друзья, – улыбнулся мальчишка. – Но вы можете приезжать, если хотите… Садитесь на сто тринадцатый автобус и доезжаете до второй конечной остановки. Только не перепутайте – до второй конечной. А там спросите Темную аллею, дом три.
– Он еще издевается, наглец! – негодовал папа Анжелы. – Еще шутит – второй конечной остановки не существует! Темная аллея! Такой улицы нет на карте!
