Скарлетт поднялась наверх, где, все еще в помявшемся парадном облачении, рухнула на постель и провалилась в сон, пока ее глаза не открылись в свете наступившего утра и все произошедшее не нахлынуло вновь.
Впоследствии Скарлетт вспоминала события следующих нескольких дней лишь обрывками: как подъехал гробовщик, на полу фургона которого с грохотом подпрыгивал простой, суживающийся к ногам гроб; как дети шептались возле закрытой двери спальни Сьюлин. Соседки приносили еду, но никому не хотелось есть, а соседи-мужчины выполняли работу по дому и двору, которую обычно делал Уилл.
Двери гостиной прикрыли — там Розмари ухаживала за Эшли, пока в столовой проходило прощание с Уиллом Бентином.
Сьюлин О'Хара Бентин с безучастным лицом принимала соболезнования. Сидя рядом, Скарлетт поняла, что жизненные связи между ними порвались; отныне они будут лишь называться сестрами.
Стояла жара. Целая гора роз, усыпавших гроб Уилла, не могла полностью заглушить запах разложения.
Уилл Бентин был не особенно рьяным баптистом, а поскольку в Джонсборо, кроме Первой африканской, других баптистских церквей не было, его хоронил методистский священник, после обряда пригласивший Скарлетт прийти на воскресную службу.
— Я — католичка, — сказала Скарлетт.
— Ничего, — бодро ответил священник. — Мы принимаем всех грешников!
После похорон Сьюлин Бентин с детьми уехала в Чарльстон, чтобы поселиться у тети Евлалии. Когда их фургон еще тарахтел по аллее, Скарлетт двинулась в конюшню кормить лошадей. Тем же кожаным ведром, каким много лет пользовались Уилл и Сэм, она насыпала овес в длинную кормушку.
Кони склонили свои изящные темные головы и как ни в чем не бывало принялись жевать. Скарлетт прошептала: «Как же Тара станет жить без Уилла?» Один конь поднял голову, словно силясь понять. Но потом дернул хвостом и вернулся к поглощению пищи. Горячие слезы потекли по щекам Скарлетт, застилая все перед глазами.
Когда лихорадка спала, Эшли был еще слишком слаб, чтобы ехать домой. На прямые вопросы он отвечал тихим голосом, но сам отмалчивался и ни разу не спросил об Уилле. Розмари сидела с ним в затененной гостиной, поила бульоном и слабо заваренным чаем. Сама не понимая отчего, Розмари многое рассказывала. Спокойным голосом, точно указывая год, месяц и обстоятельства, Розмари Батлер Хейнз Раванель поведала Эшли Уилксу, как она вышла через заднюю дверь того домика во Франклине, штат Теннесси, зная, что тело, лежащее в замерзшем саду, — ее погибший муж Джон. «Я полюбила его, когда было уж поздно». Рассказывала о доченьке Мег, о том, как Мег любила лошадей и как лошадь ее предала. «Текумсе испугался. Разве можно винить лошадь за то, что она испугалась?» Розмари рассказала и о том, как нашла окровавленные сапоги Эндрю. Это были сапоги английской работы, и прежде Эндрю ими гордился. Она поведала молчаливому Эшли такие вещи, о которых никому прежде не рассказывала — ни Мелани, ни даже Ретту. Призналась, как одиноко ей было расти в Броутоне, как скучала она по брату Ретту. Она рассказала Эшли и о своем пони по имени Джек.
В подвальном кабинете шерифа Тэлбота было прохладно.
Скарлетт требовательным тоном спросила:
— Почему вы их не арестовали?
— Кого я должен арестовать, миссис Батлер?
Скарлетт ужасно хотелось стряхнуть маску бесстрастия с лица шерифа. Но она процедила сквозь зубы:
— Уотлингов! Исайя и Джоузи Уотлинг убили Уилла Бентина!
Отодвинув стул к стене, шериф откинулся назад и принялся изучать засиженный мухами потолок. Потом отхаркнул, нагнулся и сплюнул в плевательницу.
— Ну? — требовала Скарлетт ответа, — Когда вы собираетесь их арестовать?
— Миссис Батлер, полагаю, на дело можно посмотреть и с другой стороны. У вас есть свое мнение, а у других — иное.
Скарлетт недоуменно моргнула.
— О чем вы?
— Люди говорят, что ту драку начал мистер Уилкс.
— Они застрелили у меня лошадей, сожгли мой дом в Атланте и распугали полевых рабочих. Шериф, они замышляли убить моего мужа!
— Правда? Мне всегда казалось, что мистер Батлер вполне способен постоять за себя. Разве ваш муж сейчас не где-то в Европе? Не знал, что Уотлинги бывали в Европе, по крайней мере, они об этом не упоминали.
Шериф Тэлбот выдвинул ящик стола и достал обшитую кожей дубинку. Затем встал, снял шляпу с вешалки и покрутил в руках.
— Миссис Батлер, кое-кто считает — и тут мне с ними трудно не согласиться, — что драку начал Эшли Уилкс, а Уилл Бентин убил Арчи Флитта, когда тот начинал одолевать Уилкса.
— Эшли защищал Тару. А Уотлинги…
— Да, вы это уже упоминали, миссис Батлер. Даже неоднократно. Но ни разу не предъявили никаких доказательств, — Он надел шляпу на затылок, и та обрамила его лицо, словно картину, — Миссис Батлер, мне бы очень не хотелось ранить ваши чувства, но я склонен считать, что мистер Уилкс напал на Арчи Флитта, а когда Арчи начал защищаться, Уилл Бентин застрелил Арчи. Джоузи Уотлинг убил Бентина, стараясь спасти жизнь Арчи. Так мне представляется. Вы, конечно, можете считать по-другому… А сейчас, мэм, мне пора отправляться в «Темный город». Там снова кого-то порезали. Не странно ли? Ниггеры режут друг друга, в то время как белые воспользовались бы пистолетом.
Не считаете ли вы, что это говорит об их примитивности?
— Уотлинги…
— Они вас больше не побеспокоят, миссис Батлер. Уотлинги покинули округ Клейтон. Джоузи и старый Исайя сразу пустились в бега, и их никто с тех пор не видел. Других Флиттов, чтобы похоронить Арчи, не нашлось, поэтому хоронили за счет округа, — Он пожал плечами, — Со стороны шерифа дело закрыто: Арчи мертв, Уилл Бентин мертв, Уотлинги сбежали. Джоузи Уотлинг все время пошучивал насчет Джесси Джеймса. Говорил, что служил с братьями Джеймсами во время войны, — Шериф открыл дверь, чтобы пропустить Скарлетт, — Думаю, если нам еще доведется услышать об Уотлингах, то как о грабителях поездов, — Заперев дверь, шериф посмотрел вверх, на безоблачное небо, — Ну и сушь, — заметил он и добавил: — Уотлинги были достойной семьей. Трудолюбивой. Клянусь, Исайя Уотлинг чуть совсем не угробился, стараясь поднять свою убогую ферму. Вот ведь как порой оборачивается жизнь, верно?
Вернувшись в Тару, Скарлетт поехала на поля возле реки. Борозды, пропаханные Уиллом меж хлопковых валков, прежде краснели глиной. Теперь они зеленели сорняками, что заползли на валки, где хлопковые кустики, посаженные в восьми дюймах друг от друга, тянулись к солнышку.
На следующее утро, еще до свету, Скарлетт пришла в конюшню. Рабочая упряжь была такой тяжелой, что она с трудом перекинула ее через лошадиный круп, а хомутные клещи вообще полный ужас. Но она все же разобралась, какие ремешки нужно застегивать, какие подтянуть, а какие отпустить.
Когда она вернулась в дом, обитатели Тары уже собрались на кухне, дети сонно ковыряли завтрак. Скарлетт взяла кусок жаркого и съела, не присаживаясь. Затем сказала:
