— Теперь, когда Уилла не стало, придется обходиться без него. Господь свидетель, работы хватает. Мамушка, ты будешь присматривать за Эшли. Элла, солнышко, ты останешься помогать Мамушке. Мне бы очень не хотелось, чтобы у тебя снова случился припадок. Все остальные пойдут в поле. Да, Порк, я знаю, что ты собираешься сказать: «Мисс Скарлетт, я всю жизнь был камердинером!»
Скарлетт так точно воспроизвела его манеру, что даже сам Порк улыбнулся.
Вначале было прохладно. Розмари и младшие дети взяли один рядок. Дилси, Уэйд, Порк и Присси каждый по рядку. Скарлетт приняла на себя работу Уилла: пахала по одному ряду вверх, по следующему вниз, придерживая плуг, чьи высокие деревянные рукояти побелели от крепкого мужского пота. Конь знал свою работу и флегматично двигался вперед, но рукояти плуга подпрыгивали и вырывались из рук каждый раз, когда под лемех попадал камень, поэтому ладошки Скарлетт очень скоро заболели.
Солнце было врагом.
Кожаные поводья лежали у Скарлетт на плечах, словно и она тянула плуг вместе с конем. Ноги то и дело подворачивались на неровной почве. Пот слепил и жег глаза. Пыль, которую поднимал конь, мешалась с потом и оседала на лице грязной коркой.
В полдень они остановились в тени деревьев возле реки. Когда Скарлетт встала возле реки на колени и плеснула прохладной водой на щеки и шею, ручейки потекли за пазуху. Розмари опустилась на колени у воды рядом с ней.
— Да-а, вы тут, на плантациях в Джорджии, поистине ведете беззаботную жизнь.
Когда день перевалил за полдень, Дилси затянула песню, которую Скарлетт слышала всю свою жизнь — «Долговязого Джона».
— «Долговяз Джон», — начала Дилси.
И Присси подхватила:
— «Долговяз Джон».
— «И сбежал он».
— «И сбежал он».
— «Мистер Джон Джон».
— «Мистер Джон Джон».
— «Уж глазаст Джон. О-о, Джон, Джон…»
[83]
Спотыкаясь позади лошади, сражаясь с подпрыгивающими рукоятями плуга, Скарлетт дышала в такт древнему африканскому ритму.
Эшли уложили на сложенные в несколько раз одеяла, устроив ногу в гипсе на задней стенке фургона.
Мягкие серые глаза Эшли глянули в глаза Розмари.
— Благодарю за то, что вы… говорили со мной.
— В тот день, на рынке, вы сделали все, что смогли, — откликнулась Розмари.
Эшли Уилкс тут же замкнулся.
— Из-за меня погиб Уилл.
К вечеру того дня, когда кончили мотыжить поле, собрались облака. Большие дождевые тучи перевалили через линию горизонта.
Пыльные, потные полевые работники Тары сидели на террасе и пили прохладную воду, и тут в конце подъездной аллеи показались два всадника.
Скарлетт вскочила, будто ее ужалили, кинулась в дом и взлетела наверх, словно подросток.
В спальне она сбросила с ног тяжелые рабочие ботинки, пропитавшееся потом платье, обмакнула тряпочку в кувшин с водой и протерла руки, лицо и грудь. Потом выхватила шелковое зеленое платье из шифоньера и быстро завязала. Времени затягивать корсет и надевать туфли не оставалось.
Вниз она сбежала босиком, показавшись на крыльце ровно в тот момент, когда Порк принимал поводья у ее мужа.
От углов его рта и под глазами пролегли новые морщины. Скарлетт хотелось броситься Ретту в объятия, но она не могла показаться столь доступной.
— Порк, это вовсе не Второе Пришествие. Всего лишь мистер Батлер вернулся домой.
Изголодавшийся взгляд Ретта пожирал ее.
— Я думал, вам нужна помощь.
— Ты выглядишь так, будто побывал в аду.
— Выдалась пара-тройка неважных дней.
Его улыбка была такой теплой, такой понимающей…
Он соскочил с коня, подхватил Эллу и посадил себе на бедро. Скарлетт едва не шагнула ему навстречу, но лишь крепче уперлась в пол ногами и вздернула голову.
— Как там Париж?
Теплая улыбка Ретта сменилась привычной возмутительно широкой ухмылкой, и он расхохотался.
Капля. Еще одна. Дождь взметнул пыль на аллее.
— Этот юноша — Тэзвелл Уотлинг. Ты, возможно, его помнишь.
— А-а, мой сопровождающий на балу квартеронок, — сказала Скарлетт, хотя сердце ее кричало: «Нет, нет! Что со мной не так? Ведь я должна быть сейчас в объятиях Ретта!»
Дождь капал ей на лицо.
Тэзвелл Уотлинг покраснел до корней волос.
— Я был страшным глупцом, миссис Батлер. Молю вас простить меня.
Глупцом ли, нет ли — какое Скарлетт до этого дело?
— От солнца ты не пряталась, — заметил Ретт.
Скарлетт беспокойно коснулась своих загорелых скул.
— Мой цвет лица…
— Дорогой брат, — Розмари расцеловала Ретта в обе щеки, — Ты здесь, и теперь все будет хорошо. — Розмари обернулась к спутнику Ретта, — Мистер Уотлинг, меня зовут Розмари, я — сестра Ретта. Страшно рада… просто очень. Пойдемте, я покажу вам, где расседлать коней.
Скарлетт сказала:
— Дилси, скажи Мамушке, что блудный сын вернулся. Забери детей и вымой их. Они перемазались.
Луи Валентин ловил капли дождя на выставленный язык. Уэйд расплылся в дурацкой улыбке. Когда Ретт опустил Эллу наземь, та продолжала цепляться за его ногу, пока он не сказал:
— Пойди освежись, радость моя. Нам с мамой надо поговорить.
Дождь стекал со лба и волос Скарлетт.
Ретт сказал:
— Дорогая, покажи мне свои руки.
Но Скарлетт спрятала ладони под мышками.
— Господи, миссис Батлер, как же приятно видеть вас.
Земля под ногами Скарлетт была теплой и влажной. Платье, промокнув насквозь, прилипло к телу, словно ночная сорочка. От счастья Скарлетт едва не теряла сознание. Но она задиристо подняла подбородок.
— Правда, мистер Батлер? Отчего же вы тогда в такой спешке покинули меня?
Глава 58
СЛАВНОЕ ЧЕТВЕРТОЕ
На следующее утро Скарлетт ступила на веранду усадьбы Тара и взглянула вдаль, прикрыв глаза от солнца ладонью. Действительно ли там виднеется на речных заливных полях чья-то лошадь? Да, определенно, а сам Ретт присел на корточки у края хлопкового поля, пристально изучая состояние растений. Через некоторое время он подскакал к усадьбе и, проезжая мимо, притронулся рукой к полям плантаторской шляпы.
— Доброе утро, мисс Скарлетт! День обещает быть погожим.
