Лэнгстон Батлер желал при жизни лишь почитания, покорности и власти. Он никогда не испытывал склонности к неуместному умилению угловатым полетом цапли, переменчивыми узорами на песчаном берегу, изумительной нежностью и плавностью изгибов женских рук. Всю свою жизнь Лэнгстон Батлер больше всего страшился попасть в глупое положение.
В голове Ретта крутилась строка из поэмы Теннисона:
«Лучше все же любить и затем потерять, чем совсем никогда не любить»
[46]
.
Витражи церкви Святого Михаила сняли во время артиллерийского обстрела Чарльстона и до сих пор не вернули на место. На смертный одр Лэнгстона падали тени от светильников.
Когда церковные врата открылись для выноса гроба, острый луч утреннего света проник в алтарь и засветил нимбы вокруг голов выносящих. Все они были из того же поколения, что и усопший. Сецессионисты, нуллификаторы, чьи абстрактные политические теории пали перед кровавыми событиями.
Церковный двор был обнесен высокой железной изгородью, через которую некогда перемахнул Ретт на Текумсе, сколько же лет тому назад?
Как легко он мог напороться сам или погубить лошадь об эти острия! Упасть, покалечиться или даже погибнут!.! Он совсем не ценил тогда жизнь, словно безделушку, которую можно беспечно отбросить.
«Господи, — подумал Ретт, — неужто я был тогда в таком отчаянии?»
Его взгляд остановился на бедной Розмари. Слава богу, у сестры есть теперь сын. На какое-то время, по крайней мере, маленький Луи Валентин Раванель заменит для нее весь мир.
Ретт имел сведения об участии Эндрю Раванеля в делах Клана. Муж сестры становился все более одиозным. Эндрю был возмущен и обозлен ситуацией с «предателями», «правами южан», «ниггерами», «двурушниками-саквояжниками» до такой степени, что Ретт едва мог с ним поддерживать разговор.
Что произошло с тем Эндрю, которого он знал, отчего такие перемены? Куда исчез прежний снисходительный, смелый, романтичный юноша?
После похорон негры Лэнгстона Геркулес и Соломон куда-то исчезли. Джулиан Батлер задержался ровно настолько, чтобы поделиться с Реттом последними слухами из государственных кругов и заверить, что если тому вдруг потребуется какая-то юридическая помощь, то непременно…
Джулиан лишился всех волос. Его череп сиял, как только что снесенное яйцо.
Исайя Уотлинг уже помогал Элизабет Батлер подняться в фургон, когда Розмари неожиданно вмешалась:
— Мама, ты теперь останешься с нами. У нас много свободных комнат. Пособишь с малышом.
А я могу? — Глаза Элизабет широко раскрылись, поблекшие губы растянулись в улыбке. — Правда? О, я даже не смела мечтать об этом. Розмари! — Она просительно повторила: — Ты позволяешь? Мне бы так хотелось остаться, так хотелось бы. Я стану посещать вечернюю службу в церкви Святого Михаила. Вечерняя служба такая мягкая и сердечная.
— Мисс Лизбет, — несколько нараспев сказал Исайя, — Разве мы не молились вместе? Не читали Библию и не возносили молитвы по утрам и вечерам?
— Верно, — ответила Элизабет, — но Бог хотел все сделать приятным. Вспомните, что сказал Иисус о лилиях полевых! Подставки для колен в церкви Святого Михаила добрее к моим старым коленям, чем голый деревянный пол в твоем доме.
— Я изготовлю вам подставку для колен сразу, как только мы вернемся в Брайтон, мисс Лизбет.
— Моя мать останется с Розмари, — твердо сказал Ретт.
Безжалостные глаза Исайи Уотлинга вперились в Ретга.
Элизабет счастливо лепетала:
— Дорогой Ретт, я всегда любила Чарльстон! Хотя, помнишь, ты говорил отцу, что единственная разница между чарльстонцами и аллигаторами в том, что аллигаторы показывают зубы, прежде чем укусить? О Ретт, ты был таким ренегатом!
Она хихикнула, прикрыв рот ладошкой.
Исайя Уотлинг прошелся языком по зубам, прежде чем ответить.
— Тогда я поеду, мисс Лизбет. Всегда, пока есть силы, я буду молиться за вас.
— О Исайя, — Элизабет Батлер говорила с ним как с дальним родственником, — да благословит Бог твое сердце.
Старик водрузил шляпу на голову.
— Мисс Розмари, надеюсь, вы станете хорошо заботиться о мисс Лизбет. Буду очень вам обязан, — Улыбка Уотлинга оказалась неожиданно доброй. — Мистер Ретт Батлер, — добавил он пророчески, — мой день еще придет.
Глава 33
ДЕМОКРАТИЧЕСКИЕ ВЕЧЕРА
ПО СРЕДАМ
Три дня спустя, около десяти утра, Ретт спустился на кухню «Красной Шапочки».
— Доброе утро, дорогая Красотка.
Поцеловав ее в щечку, он вопросительно наклонил голову набок.
— Милое платье — приятно оттеняет цвет лица. И эта сетка для волос с ленточками!.. Даже чарльстонские леди не такие модницы. Молчи, Красотка, ничего не говори. У тебя есть пассия!
Красотка покраснела.
— Глупости. Кому нужна такая старая корова?
Взяв ее за руки, он улыбнулся той улыбкой, которую она так любила.
— Да хотя бы мне!.. А теперь выкладывай здешние новости. Что замышляют Руфус Буллок с республиканцами?
Действительно ли саквояжники ограбили железную дорогу Джорджии, а Эдгар Пурьер лоббирует интересы Пенсильнании? Что собираются янки делать с Кланом?
Красотка сварила кофе и рассказала о последних событиях в городе. Во дворе Макбет, насвистывая, обихаживал лошадей скребницей.
Красотка спросила:
— А папа был на похоронах?
— Был. С твоим восхитительным кузеном Джоузи.
— Сыном дяди Авраама.
— Джоузи Уотлинг — весьма опасный молодой человек.
Красотка налила Ретту еще кофе.
— Я не видала дядю Авраама с тех пор, как мы уехали из Манди-Холлоу. Дом, где я родилась, всего в каких-то то есть всего лишь — пяти милях от Джонсборо, но мне никогда не хотелось навестить его. По-моему, кузен Джоузи вершил что-то ужасное на войне.
— Я слышал, Джоузи вступил в Клан.
Красотка пожала плечами.
— Как и Арчи Флитт, и Фрэнк Кеннеди, и мистер Эшли Уилкс. Теперь у половины джентльменов Атланты в шкафу припрятан белый балахон. Как поживает твоя сестра?
— Замкнута. Рассеянна, — Ретт с удовольствием потянулся, — А что тут творит Клан?
— Макбет больше не развозит офицеров-янки по домам, какими пьяными они бы ни были. По ночам неграм опасно выходить на улицу. Вот позапрошлой ночью мы уже закрылись, но послышался какой-то шум, поэтому я высунула голову из двери на кухне и увидала возле ручья всадников — пятнадцать или двадцать, все в белых балахонах и остроконечных колпаках. Они направлялись не к нам, но перепугали меня до смерти.
