— Но все-таки? Что, по вашему мнению, более реально?
— Да ничего! — Мельников залпом выпил коньяк. — Да не верю я
в этих дурацких пришельцев, в этих богов и героев, в таинственные законы
мироздания, страдания и прочую ерунду! И Велесов, и Дромов, и Иноченко — никто
не верит. Все писатели-фантасты — очень здравомыслящие люди. Они просто
развлекают людей. Ну… еще немного экстраполируют реальные житейские проблемы на
фантастическую ситуацию — чтобы читать было интереснее. Так что все варианты
возможны — и все нереальны.
— Но со мной же что-то происходит, — сказал я. — Понимаю, вы
не хотите мне поверить. Не можете. Думаете, что это розыгрыш… бред больного… Но
допустите хоть на миг! Что мне делать?
Мельников задумался.
— Ну, для начала… В милицию вам идти поздно. Вас арестуют на
всякий случай, и все… Держитесь тех, кто вас помнит. Близких друзей. — Он
посмотрел на Котю. — Родителей. Подруг. Не давайте им забывать. Тяните время —
все может измениться… Что еще? Постарайтесь найти какие-то документы.
Свидетельство о рождении, а? Какие-нибудь справки в совсем уж случайных
конторах… В кино не снимались? На телевидении не выступали? Домашние
видеозаписи, фотографии… Сходите к врачу, заведите на себя медицинскую карту.
Платные поликлиники паспорт требовать не станут… В церковь сходите! Помолитесь!
— Пожалуй, мне только последнее и осталось, — сказал я. —
Молиться.
— Кирилл, — начал Мельников. — Я готов вам поверить. И скажу
честно — мне страшновато при мысли о том, что вы не шутите. Ведь если такое
случилось с вами, то может случиться и со мной. Но я не знаю ответа. Я не оракул.
Я всего лишь писатель-фантаст. Могу посочувствовать, выпить с вами, дать пару
дурацких советов. И все!
— Вы извините, что мы так вторглись, — сказал Котя. Похоже,
нутром почувствовал, что аудиенция окончена.
Мельников встал, разлил остатки коньяка. Сказал:
— На посошок?
Я выпил без всякого удовольствия. Странное дело — вроде и не
ждал никаких чудес, а все равно расстроился.
— Вы меня держите в курсе, — сказал Мельников. — И я, если
что-нибудь придумается, позвоню… э… Коте.
— У меня мобильник есть, — зачем-то сказал я. — Запишите…
— Да, да, конечно. — Мельников засуетился, взял со стола
какой-то клочок бумаги и нацарапал на нем мой номер. Надо полагать, через
полчаса этот клочок уже отправится в мусорное ведро.
Попрощались мы как-то скованно. Возможно, при других
обстоятельствах Мельников оказался бы интересным собеседником и просидели бы мы
с ним не час, а весь вечер. Виноваты, конечно, были мы с Котей: пришли к
человеку, который давным-давно в чудесах разуверился, и требуем в эти чудеса
поверить.
Многократно повторяя, что «будем держать друг друга в
курсе», мы потоптались у дверей, потом Мельников как-то ловко и незаметно отпер
замки, и ничего не оставалось, кроме как выйти на лестницу. Из глубины квартиры
явственно пахли свежепожаренные котлеты, и писатель слегка нервничал.
— Так мы еще позвоним! — бодро сказал Котя в закрывающуюся
дверь, услышал в ответ неопределенное «угу» и виновато посмотрел на меня.
Я пожал плечами.
— Он вообще-то ничего мужик, — пробормотал Котя. — Очень
даже компанейский. Я думал, дольше пообщаемся.
— Проститутки верят в любовь, — сказал я.
— Чего? — Котя вызвал лифт. — Какие проститутки? Нет, я не
против…
— Фантасты в чудеса верят еще меньше, чем проститутки в
любовь. Это я так подумал, когда пришли к Мельникову. Вот только проститутки —
они в любовь верят. Тихонечко, никому не говоря, но верят. Мечтают, что есть
что-то, кроме потных толстых мужиков, которым требуется секс за деньги. Мечтают
и боятся в это поверить. Так и Мельников твой… ему на самом-то деле хочется,
чтобы все это было — чудеса, инопланетяне, параллельные миры. Чтобы это было не
только оберткой для конфеты, а самой конфетой… разноцветным монпансье в
коробочке. Но он боится поверить! Ему куда проще себя убедить, что я — аферист
или псих. Тяпнет водочки под котлеты, почешет в затылке и пойдет писать про
коварных пришельцев.
— Ну загнул! — с восхищением сказал Котя. Побарабанил
пальцами по кнопке лифта. — Про проституток — это здорово!
— Вставь в рассказ, — предложил я. — Пошли пешком, не
работает лифт.
— Да как же не работает, трос движется!
Я махнул рукой и стал спускаться.
— С двенадцатого этажа пехом? — возмутился вслед Котя. —
Ну-ну, посмотрим, кто быстрее!
Я дошел только до седьмого, когда вверх прошел лифт. Потом —
второй. Я ускорил шаг, но где-то на четвертом спускающийся лифт меня обогнал.
Все-таки целесообразно быть ленивым…
Перепрыгивая через ступеньки, я выскочил в подъезд. Котя уже
открывал дверь подъезда.
— Подожди! — крикнул я. — Ты куда разбежался?
Котя застыл в дверях и покосился на читающего газету
вахтера. Я сделал еще несколько шагов — и остановился.
Котя смотрел на меня пустым, чужим взглядом.
— Котя? — спросил я.
Котя откашлялся и спросил:
— Да?
— Ты что, меня не узнаешь?
— Э… — промямлил Котя. Снова посмотрел на вахтера. Тот
подозрительно спросил:
— Какие-то проблемы, молодые люди?
— Нет, никаких проблем, — протискиваясь мимо Коти на улицу,
ответил я. — Все в порядке!
— Вы откуда идете? — крикнул вахтер вслед.
Я не ответил. Стоял и ждал, пока Котя неуверенно выйдет из
подъезда. Не то чтобы он запаниковал, но явно насторожился.
— Котя? — повторил я. — Костя?
— Не припомню, — искренне ответил Котя, слегка расслабляясь.
— Вы… знакомый Мельникова?
— Ну да, — сказал я. — Знакомый. Неужели не помнишь?
Котя помотал головой. Спросил:
— Что-то случилось?
— Ты… вы от Мельникова идете? — выдавил я.
Котя кивнул.
— Он дома?
— Да, конечно. — Котя потоптался на месте. — Так вы к
Мельникову? Извините, лицо знакомое, но никак не припомню…
— Все в порядке, — сказал я. — Это внешность у меня такая,
не запоминающаяся.
— Ну, я пошел… — Котя сделал шаг, покосился на меня, что-то
собрался сказать, но мотнул головой и отвернулся.
Я достал сигареты, закурил. Дым был сладок и горек
одновременно. За стеклянным окошечком в двери мелькнуло лицо вахтера — бравый
дедок был настороже. Не вызвал бы ментов…
