— Кирилл здесь четвертый год живет, — сразу же встала на мою
защиту соседка. В этот миг я готов был признать, что старая сплетница
заслуживает уважения. — Родители у него люди богатые, купили сыночку квартиру,
ремонт сделали. Другие всю жизнь по углам маются, а он с молодости при жилье…
Нет, наверное, я погорячился насчет соседки. Какое ее
собачье дело, кто купил мне квартиру? Ей-то самой трехкомнатная досталась в
стародавние времена от государства непонятно за какие заслуги на ниве работ в
Госплане…
— Вы с ума сошли, — сказала девица. — Или все — одна шайка.
Галина всплеснула руками. И бросилась звонить в соседнюю
дверь. Мы с девицей остались мерить друг друга злобными и подозрительными
взглядами. Словно по уговору ни она, ни я не трогались с места. Только девица
курила — уже вторую сигарету, а я крутил на пальце кольцо с ключами.
— Мамы дома нет, — отвечала Галине из-за приоткрытой двери
соседская девочка. — А папа спит после работы…
— Разбуди папу, тут у нас соседа грабят! — радостно сказала
старуха.
Девочка выглянула, пискнула мне: «Здрасте» и скрылась в
квартире, не забыв захлопнуть дверь. Галина тут же прокомментировала:
— Знаем мы эту работу. Нажрался как свинья, отсыпается…
Дверь снова открылась. Вышел сосед — в трусах, майке и
босиком. Ему лет под сорок, но мужик он здоровый и, похоже, не прочь сейчас
кому-нибудь засветить кулачищем в глаз.
— Здрасте, Петр Алексеич! — выпалила соседка. — А у нас тут
беспредел! Грабят мальчика нашего средь бела дня!
— Вечер уже, — отстраняя соседку, сказал Петр. Подошел,
глянул через плечо. Спросил: — Помощь нужна?
— Сейчас милиция приедет.
Сосед кивнул. С грустью произнес:
— Жаль, что девка. Мужику бы сейчас дали в репу. Для начала.
Девица побледнела.
— А может, стоит все-таки дать? — вслух размышлял Петр.
Но тут загудел лифт, и сосед замолчал. Через несколько
секунд на площадку вывалились трое милиционеров. Двое — с автоматами.
Обнаружив, что стрелять пока не в кого, они замерли будто почетный караул.
Третий — видимо, старший, — спросил у меня:
— Кто вызывал милицию?
— Я.
— Ваша квартира? — кивая на дверь, спросил старший.
— Да.
Девица внутри истерически засмеялась.
— Его-его, — подтвердила Галина. — Мы соседи. И свидетели!
— Старший сержант Давыдов. Предъявите документы, — велел
милиционер, не делая пока попыток пройти в квартиру. — Всех касается!
Соседи нырнули в свои квартиры. Даже неспешный Петр
Алексеевич обрел некоторую торопливость. Я достал паспорт и протянул милиционеру,
сбивчиво объясняя:
— Вернулся с работы, дверь открыта… За собаку испугался, эти
ж сволочи и прибить пса могут…
— Собаку надо держать такую, чтобы при ее гавке преступник
мочился в штаны, — изучая паспорт, сказал милиционер. Покосился на девицу. — Или
мимо юбки… Так. Кирилл Данилович Максимов. Прописан в городе Москве, Студеный
проезд, дом тридцать семь, квартира восемнадцать… Так. Что ж, все ясно.
Вышли соседи с паспортами.
— Будете понятыми, — сообщил им Давыдов. — Входим в
квартиру?
— Входим, — злорадно сказал я. — Представляете, вынесли
мебель, вместо нее свою притащили…
— Захват жилого помещения, — вставил один из ментов с
автоматом.
— Выводы оставь судьям, — оборвал его старший сержант.
Мы вошли в квартиру. Кешью опять залаял. Давыдов посмотрел
на него и покачал головой. После чего вполне вежливо поинтересовался:
— Ваши документы.
— Они в сумочке. На вешалке, — кивнула девица.
— Достаньте.
Девица достала из сумочки документы. На меня она теперь
смотрела как-то очень странно.
С минуту старший сержант изучал ее паспорт. Потом прошел к
окну и еще минуту разглядывал паспорт при остатках дневного света. Присвистнул
и посмотрел на меня с загадочной улыбкой:
— Вот так третья улица Строителей, гражданин Максимов…
То, что он назвал меня гражданином, мне не понравилось. И
вполне обоснованно.
Звали девицу Натальей, фамилия — Иванова. Двадцать один год,
на пять лет моложе меня. Прописана она была в моей квартире. Сейчас мы сидели
на кухне за столом — я, Наталья и старший сержант.
Некоторое время Давыдов изучал паспорта, потом спросил:
— И друг друга вы не знаете?
Я даже не стал отвечать. Девица — тоже.
— Кто здесь проживает? — поинтересовался старший сержант у
соседей.
— Он! — воскликнула Галина. — Он тут живет! Три года как
живет.
Все-таки что-то человеческое в ней есть.
— Кирилл, — подтвердил Петр Алексеевич. — Не сомневайтесь. А
эту… первый раз вижу.
Старший сержант посмотрел на Наталью и укоризненно спросил:
— И зачем это вам, гражданка? Подделка паспорта, воровство…
— Выводы оставьте судьям, — огрызнулась девица. — Я здесь
живу! Три года, как квартиру купила. А этих… — неопределенный кивок то ли в мою
сторону, то ли в сторону соседей, — первый раз вижу! Это же шайка, ну как вы не
понимаете!
Я слушал ее — а сам смотрел на кафель. Обычная полоска
кафеля над плитой и умывальником, «фартук». У меня был красивый бордовый
кафель, в принципе — очень дорогой, но купленный задешево, как остатки. Сколько
там нужно было этого кафеля, два квадратных метра…
У Натальи кафель был попроще. Голубенький.
Да, за день можно вынести из квартиры всю мебель. И если уж
на то пошло, даже переклеить обои. Но сколоть старый кафель и положить новый?
Да еще так аккуратно?
Или все-таки можно?
Я посмотрел на пол. Линолеум. Не тот, что у меня. Другой.
— Это ваша квартира? — спросил Давыдов. — Вы здесь живете?
— Не знаю…
— Как это — не знаете? — Он даже растерялся. — Вы же…
— Я здесь живу. Это мои соседи. — Я кивнул на понятых. — Но…
тут все совершенно изменилось. Мебель другая. Линолеум на полу… у меня
посветлее был и мягкий такой, на подкладке…
Наталья фыркнула.
— Кафель на стенах другой… — чувствуя, что шансы получить
поддержку в милиции падают, закончил я.
