— Это эвфемизм к слову «спятил»? — спросил я. — А ты не
знаешь, в каждой заброшенной водонапорной башне произведен евроремонт?
Котя только вздохнул.
На втором этаже он тоже минут пять изучал обстановку.
Таращился в окна, осматривал мебель. Обжигаясь, выкрутил одну лампочку и долго
изучал цоколь. Потом вцепился в присланные книги, стал их с интересом
проглядывать.
Я ему не препятствовал, потихоньку разлил купленный вчера
коньяк, нарезал колбасу и сыр. На душе у меня слегка полегчало. Пускай друг
меня и забыл, но наши отношения словно бы и не изменились. Наверное, оттого,
что я-то знал, как с ним общаться, какие слова лучше говорить и как поступать.
— Что-то не сходится… — Котя отложил книги и задумчиво
посмотрел на меня. Без особого интереса взял коньяк, пробормотал: — Только для
снятия стресса…
— И что не сходится? — спросил я, когда мы выпили.
— Все не сходится. Вот смотри, что мы имеем? Ты — обычный
молодой московский парень. Занимаешься какой-то ерундой, живешь в квартире,
подаренной родителями, не женат, детей нет. Уникальными талантами не отмечен.
Верно?
— Верно, — признал я.
— В твоей квартире поселилась чужая баба, у тебя исчезли все
документы, тебя забыли друзья и родные. Ты подозреваешь во всем этом чью-то
злую волю — и пытаешься допросить злодейку, отнявшую твою квартиру. Она
внезапно кончает с собой. Тебя арестовывают, но забывчивость ментов
прогрессирует, и тебя отпускают.
— И впрямь ерунда, — признался я.
— Нет! — Котя вскинул руку. — Ты не прав! Вот как раз все
это укладывается в один логически верный ряд! Некая сила стирает тебя из нашей
реальности. Что это за сила — инопланетяне, масоны или господь Бог, — пока не
важно. Но смотри, что происходит дальше. Тебе звонят и приводят в заброшенную
водонапорную башню. Внутри башни оборудовано жилье, причем за ночь обстановка
меняется к лучшему. А еще в башне пять дверей. и одна из них — пока только одна
— ведет в чужой мир! К тому же тебе недвусмысленно намекают, что ты станешь
выполнять функции таможенника. Понимаешь, что не сходится?
— Нет, не понимаю! Все та же самая «некая сила» орудует.
Котя вздохнул. Налил еще по рюмке.
— Дубина. Ты возьми любого… ну ладно, у семейных свои
причуды… возьми любого холостого молодого человека. Будь он дворник, студент
или преуспевающий работник крупной фирмы. Возьми и предложи новую работу:
таможенник миров двух между!
— Интересно, — признался я.
— Я бы согласился! — Очки Коти азартно сверкнули. Конечно же,
от резкого поворота головы, но выглядело это так, будто глаза засветились от
азарта. — Любой бы согласился! И ты — тоже!
— Ну знаешь… — Я посмотрел в окно. Над неведомым городом
Кимгимом шел снег. Там уже стемнело. Там было тихо, таинственно и чисто. А в
другом окне моросил дождь, и земля растеклась в слякотную кашу. Фыркая черным
дымком, проехал по дороге тяжелый грузовик. Неожиданно для себя я признался: —
Да, согласился бы.
— Ну вот, — кивнул Котя. — Теперь подумай — зачем все эти
сложности? Квартира, документы, склероз у друзей, безумная баба-самоубийца?
Пришли бы и предложили работу — все дела… Вот это меня и смущает, Кирилл.
— Ты пытаешься понять логику… — Я подавился словом
«инопланетян» и закончил: — Невесть кого. Может у них вообще логики нет.
— Логика есть всегда! — строго ответил Котя. — Если ее нет,
то, значит, мы не понимаем происходящего. И это меня тревожит… А еще…
Он взял одну из книжек, открыл в начале, провел пальцем по
странице. Спросил:
— Что такое асфетида?
— Пряность восточная, — не подозревая подвоха, ответил я. —
Входит в состав карри. Еще ее называют хинг или асмаргок.
— Верю, — согласился Котя. Раскрыл книгу чуть подальше. — А
что такое… э… жуи?
— Ткань. Хлопковая.
— А чем она от обычной ткани отличается?
— Ну… она такая… белая или бежевая, и на ней рисунок одним
цветом. Всякие пастушки, барашки, деревца…
Я замолчал.
— Дошло? — спросил Котя. — Ты когда про тильбюри сказал, я
сразу неладное заподозрил… Или ты работал поваром на ткацком комбинате?
Я помотал головой.
Самое обидное, что я никаких новых знаний в себе не
чувствовал. Какие пряности? Я их знаю две: соль и перец! Какие еще ткани? Бывают
натуральные, а бывает синтетика. Синтетику лучше не носить. Особенно в виде
носков.
Но когда Котя задал вопрос, ответ выскочил сам собой. Я
представил асфетиду (даже резкий чесночный запах припомнился) и большой рулон
жуи с пасторальными сценками.
— Это, видимо, тебе прилагается вместе с должностью, —
рассуждал вслух Котя. — А иначе как будешь работать… ой!
Нервы были на взводе, но вот раздавшийся стук меня ничуть не
напугал — в отличие от Коти. Я встал и отправился вниз.
— Подожди! В глазок хоть посмотри! — выпалил Котя,
вскакивая.
— Какой глазок? — отмахнулся я.
— Недосмотр, что глазка нет! — Котя уже явно паниковал. — В
какую дверь стучат? В какую дверь?
— В нашу! Московскую!
— Спроси кто!
Но я спрашивать не стал. Просто открыл.
Чуть в стороне, съехав с дороги на раскисшую обочину, стояла
большая темно-синяя «Audi Allroad». А прямо у дверей — три человека. Мужчина
лет пятидесяти, в дорогом, чуть старомодном пальто из кашемира и с такими
начищенными туфлями, будто до дверей его донесли. Сразу было видно человека «с
положением». За ним — девушка лет двадцати, в шубке из щипаной норки, стильно
одетая, хорошенькая, но с таким брезгливым выражением лица, будто ее заставили
рыться в помойке. За ними — здоровенный мужик с мрачным лицом, которому не
хватало только плаката на груди: «Я — очень крутой телохранитель». Но при этом
телохранитель смотрел на меня не с обычным профессиональным подозрением, а с
каким-то испуганным вызовом. Будто я недавно безнаказанно отвесил ему пару
затрещин, а потом похлопал по плечу и одобрительно сказал: «Хороший мальчик».
Удивительное это чувство, когда понимаешь — тебя опасаются…
— Добрый вечер, — сказал мужчина с хозяйскими повадками. Я
насторожился, вспоминая голос в телефонной трубке. Нет, кажется, не он. Похож
только общей уверенностью. — Мы войдем.
— Пожалуйста. — Я посторонился.
Мужчина и девушка вошли. Телохранитель остался снаружи.
— Как договаривались, Витя, — бросил ему мужчина и закрыл
дверь.
Наступила неловкая пауза. Девушка стряхивала с шубки капли
воды. К высоким каблучкам сапожек она, похоже, не привыкла и стояла как-то
неустойчиво. Мужчина осмотрелся. Улыбнулся мне, кивнул замершему на лестнице
Коте. Котя зачем-то быстро снял и сжал в руке очки.
