Как и следовало ожидать. Электрическая плита, шкафы, стол и
четыре стула. Кухня. В шкафах нашлась посуда. Тарелки, вилки-ложки, кастрюли и
сковородки. Неплохой набор. Я даже обнаружил внушительного размера чугунный
казан для плова. На кухне окошко имелось — и выходило прямо на железку.
— Знаешь, что интересно… — входя на кухню, сказал Котя. —
Никаких ярлычков на полотенцах. Никаких знаков на фаянсе. В мыльнице кусок мыла
лежит, так вот это просто мыло. Без рисунка, букв, символов. Во флаконе шампунь
стоит, так он ничем не пахнет и прозрачный. Но мылится!
— Гипоаллергенный, значит, — сказал я. — Котя. Я пойду и
приму душ. Я последний раз знаешь когда мылся? Вчера утром у тебя дома.
— А как же эта… — Котя явно растерялся, — просьба о помощи?
— Просьба? По-моему, это приказ. Не люблю приказов.
— Мы же все равно хотели туда идти! — воскликнул Котя.
— Искать человека с белой розой? Что-то мне не хочется.
Ловушка это какая-то. Лучше вымоюсь.
На лице у Коти поочередно отразились растерянность, обида и
даже неприязнь.
— Дама просила, — сказал он. — Ну… смотри. Иди принимай
водные процедуры. Я пока твою жратву на кухню перетащу.
Когда я закрывал за собой дверь, то мне послышалось еще
что-то вроде: «Дама просит, а ему двое суток без душа невтерпеж…»
Плевать я хотел на его бурчание! Горячая вода, шампунь
неизвестного происхождения, хороший напор в душе — я с наслаждением вымылся и
оделся. Увы, о чистом белье я вовремя не задумался, но все равно мне было
хорошо.
Когда я вышел из ванной на кухню, Котя стоял у окна. На
плите кипел алюминиевый чайник. При моем появлении Котя демонстративно
посмотрел на часы и вздохнул.
— Котя, как ты представляешь себе поиски человека с белой
розой в чужом мире? — спросил я, усаживаясь за стол. Надо сказать, что, несмотря
на изрядный бардак у себя дома, в гостях Котей овладела какая-то страсть к
порядку. Он действительно перетащил на кухню все продукты и аккуратно разложил
по шкафам.
— Я представляю, что не тому человеку выпал уникальный шанс
исследовать чужой мир! — горько сказал Котя.
— Котя, сейчас семь вечера, — ответил я. — Еще двадцать
минут.
— Так ты пойдешь? — Он сразу ожил. — А еще голову морочил…
Кстати, здесь та же самая петрушка! Никаких знаков изготовителя, ни на посуде,
ни на плите. Я думаю, все это создано механизмами башни как идеальное отражение
конкретных вещей! Своего рода платоновские идеальные вещи!
— Какими механизмами? — спросил я, наливая себе кипятка и
бросая в стакан пакетик чая. — Какие идеальные вещи? Этот кривобокий чайник —
идеальный чайник?
— Сразу видно, что ты не интересуешься философией. — Котя
тоже сделал себе чай. — Между прочим, белая роза — это древний
философско-магический символ. Как и башня, кстати! Со времен Вавилонской башни…
— Котя… — Я вздохнул. — Это не символ. Мы в нем сидим. И чай
пьем тоже не из символа.
— Весь мир состоит из символов, а наша жизнь — тем более! —
горячо воскликнул Котя. — Любовь мужчины к женщине тоже глубоко символична. Я
думаю, когда эта дама оставила нам записку…
— Котя! — воскликнул я, прозревая. — Дама?
У Коти забегали глаза, но он твердо повторил:
— Дама!
Я первый раз присутствовал в момент влюбления моего друга.
Вот оно как бывает! Мимолетный взгляд, восхищение фигуркой — и Котя готов. Он
ведь и лица ее толком рассмотреть не успел!
Нет, симпатичная девушка, слов нет. Но…
— Кирилл, если ты согласен, я пойду с тобой, — твердо сказал
Котя.
— Замерзнешь. Там снег валит, а у тебя ботиночки на тонкой
подошве и куртка на рыбьем меху.
— Она с виду тонкая, а на самом деле очень теплая!
Я пожал плечами.
— Да пожалуйста! Что я тебе, мать родная, шарфик на шее
повязывать? Ты уже большой мальчик, воспаление легких сам вылечишь.
— Я пойду с тобой, — упрямо повторил Котя.
В тупичке было темно. По-зимнему, когда небо не разглядишь,
но рождающийся в нем белый снег координатной сеткой чертит воздух, а от самой
земли будто идет слабое белое свечение. Едва-едва угадывались заснеженные стены
и темный контур башни. На ней снег почему-то не налипал.
— Один маленький шаг открывает целый огромный мир, —
внезапно сказал Котя.
— А? — Я вздрогнул. — Ты чего?
— Ну… мы же впервые вышли в иной мир. Надо что-то сказать. —
Под моим взглядом Котя даже в темноте начал мяться. — Что-то умное.
— Впервые? Тут люди так и шастают! Туда-сюда! И мы уже
выходили час назад, башню осматривали.
— Тот раз не считается… Пошли?
Я решил, что бороться с романтическим порывом Коти
бесполезно, и двинулся прочь от башни. Туда, откуда приезжал почтальон и куда,
вероятно, отправилось ландо с незнакомой дамой и ее спутником. Снега за
прошедший час насыпало изрядно, но следы от повозки все-таки оставались, и мы
старались держаться их.
— Неправильно все, — вздыхал за спиной Котя. — Надо было
приборы захватить. Термометр, барометр… Какова разница температур между нашим
миром и этим? Почему не возникает перепадов давления? Снег бы хорошо взять на
анализ… Проверить, работает ли здесь радио…
— У меня в телефоне есть радиоприемник, — похвастался я.
— О!
— Только надо наушники втыкать, они вместо антенны. А их
нет.
— Мобильник! — спохватился Котя. — Сейчас… — Он извлек из
кармана телефон и обиженно сказал: — Блин… Сеть недоступна!
— Хватит болтать на морозе, точно горло застудим.
Думаете, Котя успокоился? Он обсуждал со мной архитектуру
окрестных строений — хотя что тут можно было рассмотреть, в темноте. Выдвигал и
опровергал гипотезы о мире Кимгима — к примеру, у него получалось, что мир этот
может быть куда развитее нашего, а гужевой транспорт жители используют из соображений
экологии и любви к старине.
Я его почти не слушал. Шел, месил ногами рыхлый пушистый
снег. Есть люди, которые в непонятной ситуации замыкаются в себе и ждут
развития событий. А есть такие, кто начинает болтать и фонтанировать идеями. Я
раньше считал, что и сам из таких. Но рядом с Котей невольно стал молчуном.
Меня куда больше волновало, что делать, если мы и впрямь
найдем человека с белой розой. Какие вопросы задать. И какие ответы мы получим…
Улица закончилась как-то неожиданно вовремя. Котя, шедший за
мной, вначале перестал тараторить, потом тяжело задышал, потом сказал, что я
пру как танк и совершенно не жалею работника умственного труда, не привыкшего
торить снежные тропы. Похоже, он уже готов был сдаться и отправиться назад. Но
тут впереди забрезжил слабый свет, мы оба невольно ускорили шаг и через
несколько минут вышли на открытое пространство. Для полноты наших впечатлений и
снегопад немного поутих.
