— Странно, — неожиданно сказал Котя. — Как в анекдоте.
— В каком?
— Ну, где бабка наняла наркоманов свинью зарезать… А те
выходят из сарая и говорят: «Зарезать не зарезали, но покоцали»!
— Притащи сюда какой-нибудь труп, — попросил я.
— Чего? — Котя вздрогнул. — Чего-чего?
— Приволоки труп, трудно, что ли? — спросил я. — Не хочется
мне этих без внимания оставить… Или я схожу, а ты за ними посмотришь?
Котя сглотнул. Поглядел на три неподвижных тела, на пролитую
повсюду кровь. И вышел в большую залу.
Когда я заканчивал развязывать старуху (все те же
многочисленные, но не слишком надежные веревочные петли), Котя довольно бодро
втянул за ноги труп (судя по отсутствию крови — это был тот, кому я сломал
шею).
— Спасибо, — поблагодарил я. Оставил беспамятную бабку,
наклонился над телом и стащил с болтающейся головы капюшон.
Ничего необычного, если не считать того факта, что это
убитый мной человек. Европеоид, лет двадцать пять — тридцать. Лицо грубоватое,
непримечательное. На шее, в месте удара, багровый кровоподтек. Пульса нет,
конечно же. Я раздвинул веки, посмотрел в зрачки и поднялся.
— Мертвы, — пояснил я Коте. — Я уж подумал, тут все…
Старуха в кресле застонала и зашевелилась. Мы повернулись к
ней как раз вовремя: она открыла глаза.
— Мы друзья! — быстро сказал я. — Не беспокойтесь.
Старуха посмотрела на меня. Потом на Котю. Снова на меня.
Задержала взгляд — будто видела что-то, мне недоступное.
— Ты откуда взялся, служивый? — хрипло сказала она. — Я-то
думала, конец нам пришел…
Она тяжело привстала в кресле, обернулась.
— Живы, — успокоил я ее. — Без сознания, но живы.
Старуха рухнула в кресло. Благодарно кивнула. Я вдруг понял,
что именно в ней странно: обычно к старости люди либо ссыхаются, либо
расплываются. А эта бабуля, при всех ее морщинах, ухитрилась сохранить
нормальную, почти спортивную фигуру. И ее нынешняя слабость казалась вызванной
пытками, а никак не следствием возраста.
— Спасибо, сосед, — сказала бабка и протянула мне руку.
Секунду я колебался, а потом обменялся с ней рукопожатием — поцелуев она явно
не ждала. Рукопожатие оказалось крепким.
— Да не за что. — Я с трудом удержался, чтобы не добавить:
«На моем месте так поступил бы каждый…»
— Белая, — с ударением на втором слоге произнесла бабка.
— Что?
— Белая Роза Давидовна. Хозяйка гостиницы.
Котя присвистнул. И нервно захихикал.
— Максимов Кирилл Данилович, — представился я. — А этого
типа зовут Константин Чагин. Ты кто по отчеству?
— Игоревич, — кисло сказал Котя. — Мог бы и запомнить.
— Очень приятно. — Роза Белая кивнула. Покосилась на
неподвижное тело в черном, сочувственно, но без капли сомнений на лице покачала
головой. — Глупцы…
— Кто они? — спросил я.
— Не знаю, Кирилл Данилович. Не знаю. Они увидели гостиницу
и смогли в нее войти — значит не лишены известных способностей. Но они не из
наших.
Мы с Котей переглянулись.
— А что они хотели?
— Мне кажется, они сами это с трудом понимали, — фыркнула
Роза. — Они искали моего постояльца. Но у меня сейчас нет постояльцев. Не
сезон, вы же видите?.. Костя, милый мальчик, принеси мне воды. У меня язык
прилип к гортани. Только не из крана, на кухне белый эмалированный бак с
питьевой. Набери полный графин.
Котя послушно выскочил из курительной.
— Какой вежливый молодой человек. — Роза одобрительно
кивнула. — Приятно, что у вас сохранились друзья среди людей.
— А не должны были?
— Разве тебя не забыли родные и близкие? — вопросом ответила
Роза. — Такова наша судьба…
Из залы донесся грохот падающего стула. И вскрик. Роза
Давидовна привстала в кресле:
— Ты убил всех?
— А сколько их было? — Я ответил, уже понимая, что ответом
никак не будет «четверо».
— Семеро… или шестеро? Нет, наверное…
Я не стал возиться и уточнять. Схватил дубинку, которую
положил на журнальный столик. И бросился к двери.
Видимо, они спустились со второго этажа. Один держал Котю за
волосы, запрокидывая голову и приставив к горлу нож. В руках у Коти был большой
стеклянный кувшин с водой. Еще двое в черном, тоже с ножами в руках, осторожно
крались к курительной комнате.
Мое появление их явно не порадовало. На несколько секунд все
застыли.
— Отпустите его, — сказал я.
Державший Котю сделал недвусмысленный жест, проведя ножом у
самого горла пленника.
— Не трогай его! — Один из черных вдруг стянул с лица
капюшон. К моему удивлению, это оказалась девушка: лет двадцати, коротко
стриженная, с чуть раскосыми глазами и смуглым лицом. Не чистая азиатка, но
явно с изрядной долей восточной крови. — Кто ты?
— Не важно, — быстро ответил я. — Отпустите моего друга!
Девушка колебалась. Видимо, они не видели и не слышали
предыдущей схватки. Но вот ее результаты были перед ними налицо.
— Если отпустим, ты позволишь нам уйти?
Котя умоляюще смотрел на меня. На долю скромного труженика
«желтой» прессы выпало на сегодня изрядно приключений.
Честно говоря, я не сомневался, что смогу убить еще троих. И
даже был почти уверен, что Котя не пострадает.
…Я поднимаю руку — так быстро, что они не успевают
среагировать. Бросаю дубинку — она летит, будто предназначенный для метания
снаряд, и тяжело бьет в лоб держащего Котю черного. Тот валится навзничь — то
ли мертвый, то ли оглушенный. А я уже прыгаю вперед, уворачиваюсь от брошенных
в меня ножей — стальных молний, беспомощно режущих воздух, сворачиваю шею
черному в маске — снова этот влажный тягучий хруст, девушку бью в живот, потом
по затылку — она падает без сознания, и ее еще можно будет допросить…
Скорее всего так оно и будет.
Если, конечно, та непонятная сила, что помогает мне
расправляться с вооруженными врагами, позволит оставить кого-то в живых…
— Отпустите его и уходите, — сказал я.
— Он врет, — быстро сказал державший Котю черный. Судя по
голосу, это был молодой парень — и на самой грани истерики. — Он нас убьет.
Полицейский функционал не отпустит…
— Он таможенник, дурак! — выкрикнула девушка. — Мы уходим!
Отпускаем твоего друга и уходим!
