— Я вернулся, — спрыгивая с саней и бросая парню поводья,
сказал Феликс. — Все в порядке?
— Ага, — с любопытством поглядывая на нас, ответил парень. —
Распрягать?
— Распрягай.
Вслед за Феликсом мы пошли к входу в главный корпус. Парень
повел лошадей к большим воротам в правом крыле.
— Почему у вас нет автомобилей? — не выдержал я.
— Потому что у нас нет нефти, — ответил Феликс.
У меня вдруг возникло ощущение, что Феликс на любой вопрос
найдет такой, до идиотизма правильный ответ. «Почему никто не гуляет? Холодно.
Почему нет машин? Бензина нет».
— В чем смысл жизни? — ехидно спросил я.
— Издеваешься… — буркнул Феликс. — Для нас весь смысл жизни
— добросовестно исполнять свои функции.
— Мне это не нравится.
— Привыкнешь…
Это оказался ресторан. Не такой, как в гостинице, с
атмосферой маленького европейского клуба. Нет, это был Ресторан с большой
буквы. В стиле загулявших купцов и партийных работников. Это был кабак! Это
было что-то столь же вульгарное, как ресторан «Прага» на Новом Арбате. Такие
рестораны были в России до революции, благополучно пережили нэп (тогда,
возможно, в таких кутила бодрая старушка-воровка Роза Белая), уцелели при
Сталине, сохранились в годы Великой Отечественной, окрепли и заматерели в эпоху
выращивания кукурузы и брежневского застоя, сменили десяток хозяев во время
перестройки и победоносно встретили третье тысячелетие.
Пошлость вообще бессмертна.
Здесь были колонны. И хрустальные люстры. И шпалеры на
стенах. И статуи голых фигуристых девиц с пустыми глазами вареных рыбин. И
белые накрахмаленные скатерти. И хрусталь-фарфор со столовым серебром. И
официанты в черных смокингах и белых рубашках, с надменно-вежливыми лицами.
Вы скажете, что все это правильно, замечательно, что
ресторан должен отличаться от кафе быстрого обслуживания или ресторанчика
национальной кухни. Ну да, конечно. Вот только здесь всего было слишком много.
Хрусталя, серебра, крахмала. Какая-то незаметная грань была перейдена, и
помпезная роскошь превратилась в безвкусицу.
Под стать оказалась и публика. Я все вспоминал того
вежливого почтальона, что привез мне таможенные справочники, — он был этакий
лощеный, породистый, джентльменистый. Словно дворецкий из английских фильмов.
А здесь царило безудержное веселье. Нет, за некоторыми столиками
ели и пили аристократического вида дамы и господа, на них достаточно было
посмотреть, чтобы понять — не наши! Местные! Из мира, где нет нефти и ездят на
санях, зато на берег лезут морские чудища. Но вот в центре, за огромным столом,
гуляла компания вроде тех, что я порой видал в дорогих московских ресторанах.
Шеф обязательно устраивал под Новый год «корпоративную вечеринку» в
какой-нибудь «Красной Площади» или «Метрополе», нет бы деньгами премию выдать…
Так вот там такие случались. Накачанные, но с брюшком (а можно сказать и
наоборот: с брюшком, но накачанные), коротко стриженные и с постоянной,
вызубренной полуулыбкой. Вначале ведут себя вполне прилично, а потом с них
спадает лоск вместе с трезвостью, и они превращаются в тех, кем были десять лет
назад, — мелких бандюганов. Только вместо польского «Наполеона» они теперь
глушат «Камю», а заблевывают не красные пиджаки, а костюмы от «Бриони».
У них и девушки были соответствующие. Длинноногие (что
хорошо), красивые (что замечательно), но с глазами пустыми и яркими, как
елочные игрушки. Они и сами были игрушками, но это их вполне устраивало. От
скуки эти девочки открывали «бутики» (магазин — это бизнес, а бутик — для
души), по полдня проводили в фитнес-залах, потребляя травяные чаи и занимаясь
на экзотических тренажерах, получали никому не нужное высшее образование на
платных факультетах (особо ценились менеджмент и психология).
Вот что хотите делайте, но эта компания была наша!
Феликс провел нас через зал (я заметил, что официанты при
его появлении будто подтягиваются, хотя, казалось, куда уж дальше). Коридоры,
мимо кухни, где гремело, шумело, растекалось вкусными запахами, лестница на
второй этаж, прижимающаяся к стенкам прислуга — ресторан напоминал шкатулку с
двойным дном, где спрятано куда больше, чем есть на виду.
Потом Феликс отпер высокую двустворчатую дверь и ввел нас в
кабинет — куда менее помпезный, чем залы ресторана. Письменный стол, заваленный
бумагами, рабочий стул с жесткими подлокотниками и высокой спинкой. Хотя и для
пышных кресел в стиле ампир, расставленных вокруг овального стола, место в
кабинете нашлось.
— Садитесь. — Феликс кивнул на кресла. Нажал кнопку на
столе. Через несколько мгновений в кабинет заглянул официант. Похоже, он ожидал
у дверей. — Молодым людям — хороший ужин. Канелони с индейкой, бараньи ребрышки
с фасолью… суп… — Феликс внимательно посмотрел на нас и распорядился: — Луковый
суп обоим. И нам всем глинтвейна.
— Глинтвейн уже несут, — с достоинством сказал официант. —
На дворе изрядно похолодало, господин директор.
— К утру дороги заметет, — согласился Феликс. — Мы видели
кракена на берегу. Пошли кого-нибудь в полицию, возможно, удастся купить
щупальца.
— Я отправлю Фридриха, — кивнул официант.
Похоже, он был не рядовой сотрудник. Начальник смены,
старший по залу или как там это у них называется. А еще я заметил, что на Котю
он глянул почти равнодушно, зато на меня — с явным уважением. Неужто и впрямь
что-то чует?
Второй официант принес нам глинтвейн — по пузатой стеклянной
кружке каждому и укутанный в полотенце кувшин на подносе.
Когда мы остались одни, я с наслаждением глотнул горячего
вина. После двадцатиминутной поездки в санях лучшего нельзя было и придумать. А
потом спросил:
— Феликс, кто ты?
— Функционал. Ресторатор-функционал.
— Это вроде повара? — заинтересовался Котя.
— Готовить я тоже умею, — кисло согласился Феликс. — Нет. Я
отвечаю за ресторан целиком. Интерьер, сотрудники, кухня…
— Интерьер, — задумчиво сказал Котя. — Ага.
— Мне тоже не нравится, — спокойно согласился Феликс. — Но
нравится посетителям. К моему глубокому сожалению… Итак, господа, постараюсь
ответить на вопросы. Наша уважаемая Роза всегда склонна приукрашать истину…
Итак, Кирилл, ты — функционал.
— Это вроде бы математический термин, — сказал я.
— И что с того? Нашу суть слово «функционал» передает лучше
всего. Мы — приложения к той или иной функции. Есть функционалы-продавцы. Есть
функционалы-врачи. Есть функционалы — хозяева гостиниц или ресторанов.
— Прислуга, — вдруг произнес Котя.
— Именно. — Феликс кивнул. — Если тебя это оскорбляет,
можешь называться мастером. Многие так и делают. Но в моем понимании мастер —
человек, самостоятельно добившийся успеха. У нас ситуация несколько иная.
Способности нам даны. Кем — не спрашивай, я не знаю. А история у всех одна и та
же. Человека начинают забывать. У него исчезают документы. Его место — в семье
и на службе — занимает кто-то другой. И вот когда человек опускается до самого
дна и ему некуда деваться, к нему приходит посыльный или он получает
телеграмму… в общем — его куда-то зовут. Место, куда он приходит, становится
его новым местом работы. Мы называем это место функцией. Функция Розы — ее
гостиница. Моя функция — этот ресторан. Твоя, как я понимаю, пропускной пункт
между мирами.
