Я вдруг представил себе все те маленькие эгоистические
радости, которые можно получить от двери в будущее. Пускай я могу лечить
болезни у функционалов, а радостям гастрономии предаваться в ресторане Феликса.
Но никто из них не напишет романа за Умберто Эко, не снимет фильм за Спилберга,
не сочинит песню за Арбенина, не выпустит третий «Фоллаут».
Попробую. Лягу спать с мечтой о будущем.
Но отойти ко сну удалось не скоро.
Вначале я домыл пол на первом этаже. Потом убрал весь мусор
с пляжа. Недопитое пиво вернул на кухню, пожалел об отсутствии холодильника — и
сунул пару бутылок под холодную воду. Вернулся на берег, сел и стал смотреть на
океан. За спиной садилось солнце, моя тень дотянулась до самой воды. Тень от
башни, казалось, тянулась к самому горизонту.
Долго любоваться закатом мне не дали — постучали в дверь из
Кимгима. Я почему-то решил, что это вернулся Цай.
Но это оказались два хорошо одетых джентльмена (язык не
поворачивался назвать их иначе), похожих будто отец и сын или дядя и племянник,
которые поинтересовались, куда можно пройти из моей башни.
Москва их не заинтересовала. У меня сложилось ощущение, что
их вообще не интересовала наша Земля, — стало даже немного обидно. На морской
мир они посмотрели с явным интересом, но он их тоже не устроил.
Мы очень вежливо раскланялись. На прощание старший из
мужчин, которого я мысленно назвал дядюшкой, предложил мне сигару. Я подумал и
принял подарок. Никаких тревожных ощущений в душе не возникло. Видимо,
таможенник был вправе принимать мелкие подношения.
Вскоре после этого постучали в московскую дверь.
Эту компанию опознали бы завсегдатаи модных тусовок и ночных
клубов. Даже я, хоть и не вспомнил имен, узнал популярного молодого рэпера
(наяву он выглядел совсем мальчишкой — самоуверенным, пыжащимся мальчишкой) и
блондиночку лет семнадцати из какой-то девичьей группы: то ли «Ириски», то ли
«Тянучки», то ли «Сосалки». Никогда не мог запомнить названия этих странных
коллективов, где главное не голос или текст, а несколько штук длинноногих
миловидных исполнительниц, отличающихся только цветом волос.
С рэпером и певичкой была свита: два парня и две девчонки.
Видимо, поклонники. Всем не больше двадцати. Судя по наглым глазам, дорогой
одежде и припаркованным в сторонке машинам — тоже золотая молодежь. Только в
отличие от рэпера и певички — веселящаяся на чужие деньги. Их папы-мамы
когда-то удачно украли кусочек страны. Страна была большая, кусочек жирный, и
теперь отпрыски могут проводить время, дрейфуя между парижскими бутиками
(экстравагантные особы предпочтут лондонские) и модными европейскими
дискотеками (продвинутая молодежь выбирает японские).
Из шестерых только один знал о функционалах —
парнишка-рэпер. Певичка, похоже, путешествовала между мирами и не особо
удивлялась. А вот золотая молодежь (мой папа почему-то называет таких мажорами)
отчаянно трусила и от этого становилась все наглее и неприятнее. Рэпер сразу же
выбрал Землю-семнадцать. Едва увидев океан, золотящийся под последними лучами
солнца, молодежь принялась восторженно и обильно материться. Только крашеная
медноволосая девчонка, виснущая на чахлом плече кавалера, пискнула, что «на
Фарерах круче». Почему она вспомнила холодные Фареры — не знаю. Может быть, это
единственное туристическое место, где ее приятели не бывали и не могли ничего
возразить?
Мне очень хотелось отобрать у туристов алкоголь и
рассованные по карманам галлюциногены. Но в мир-заповедник можно было ввозить
любую дрянь.
Так что я обошелся тем, что содрал с них пошлину по полной.
Даже за презервативы, которые были и у парней, и у девушек.
Они не спорили. И без малого две штуки рублей пошлины их
ничуть не смутили. Я в прежней жизни с такой легкостью расстался бы с двадцатью
рублями.
Закрыв за ними дверь, я поднялся в кухню. Пиво остыло. Я
открыл бутылку, разорвал пакетик с фисташками. Выпил бокал, налил второй.
Подошел к окну в Заповедник.
Молодежь купалась в море. Шумно и весело. Совсем как
нормальные люди. Рэпер и еще один парень заплыли далеко от берега, остальные
плескались на мелководье. Я посмотрел в сторону леса — никого. Где-то там
беглая террористка. По ее следам упорно идет Котя — натерев мозоли, несколько
раз споткнувшись, разбив очки… Ну не верю я в его способность передвигаться по
пересеченной местности без травм!
Я вздохнул и подошел к окну в Кимгим. Там совсем уже стемнело,
шел мелкий, святочный снежок. Только глухие кирпичные стены вокруг портили
впечатление.
Эх, не повезло мне! Угораздило башню вырасти на заводских
задворках! Стояла бы она где-нибудь на холме, недалеко от ресторана Феликса.
Смотрел бы я сейчас на уютные домики с черепичными крышами, из печных труб
струился бы в небо вкусный дымок, скользили бы по снегу сани, дети во дворах
кидались снежками, вежливые джентльмены раскланивались друг с другом, дамы в
пышных платьях выгуливали крошечных собачек… Потом пошел бы в ресторан, съел
каких-нибудь соленых морских гадов с гарниром из моченых артишоков, выпил вина
и поговорил с умным человеком…
Или пусть бы башня возникла на берегу, рядом с «Белой
Розой»! Я стоял бы сейчас у окна и смотрел на седое, хмурое море, на злобные
щупальца кракенов, ползущие к башне. Холодный ветер трепал бы мне волосы, а я
со снисходительной улыбкой разочаровавшегося в жизни человека смотрел бы вдаль.
Может быть, даже раскурил бы подаренную сигару…
Потихоньку допивая пиво, я все больше и больше впадал в
меланхолию. Все-таки присутствие Коти позволяло мне верить, будто я не до конца
распрощался с прежней жизнью. А сейчас, наблюдая за дурачащейся молодежью, я
вдруг почувствовал себя очень, очень одиноким. И еще — старым. Но не умудренным
опытом, а усталым и измотанным…
На берегу пустили по рукам бутылку с шампанским. Потом
девицы стали петь какую-то дурацкую песенку. Наверное, из репертуара своих
кумиров.
— Будете горланить — идите подальше! — крикнул я из окна.
— Да пошел ты… — откликнулся было с берега один из фанатов.
Рэпер кинулся к нему как ошпаренный, закрыл рот ладонью, начал что-то
втолковывать вполголоса. До парня дошло быстро. Ничуть не с меньшим чувством,
чем раньше, он завопил: — Извините, извините, пожалуйста, все, больше не шумим!
Я закрыл окно и поморщился. Тоже мне — победа… приструнил
пьяного пацана… для функционала — прямо-таки немыслимый подвиг…
Пора было идти спать.
Но и спать мне дали не сразу. Рэпер все-таки оказался
пареньком не глупым, устроил приятелю головомойку по полной. И через полчаса
притихшая компания постучала в дверь, очень вежливо попрощалась и вернулась в
Москву. Рэперу я на прощание посоветовал:
— Таких — больше не води.
Парень энергично закивал. Уж не знаю, давно ли он был вхож в
мир функционалов, но явно понимал, что ссориться с нами не стоит.
