У меня было несколько другое мнение: всегда есть только
дураки. Но я не стал спорить.
— И что ты собираешься делать, таможенник? — спросила Иллан.
— Ты уже думал об этом?
Да, конечно же, я думал…
— Только не открытая война! И не партизанщина… Иллан, мы
должны все рассказать другим функционалам. Объяснить, что наши миры — площадка
чужих экспериментов.
Иллан поморщилась.
— Да? Чем это поможет?
— Вместе мы способны противостоять функционалам с
Земли-один. У нас те же самые возможности.
— Нет, не те же. Они умеют превращать людей в функционалов.
— Разве что это. Но наши миры для них любопытны только как
экспериментальные объекты. Тот же Антик, к примеру. Там они экспериментируют с
общественным строем, включающим в себя рабство. Верно? Если эта возможность
исчезнет, мир будет для них неинтересен. У вас их интересует отсутствие крупных
государств…
— Еще им интересен технический прогресс. В Антике он
остановлен на уровне механизмов. В Тверди — это где церковь правит — весь упор
на биологические исследования.
— Вот! — Я кивнул. — Для этого, по сути, таможня и нужна.
Чтобы из мира в мир не перемещали запрещенные технические устройства. Если дать
Антику паровые машины и железную дорогу, вашему миру — электронику и двигатели
внутреннего сгорания…
— Не дашь, у нас нет нефти.
— Хорошо, пускай только электронику и электродвигатели. Все
равно, если нарушить чистоту эксперимента, если миры начнут меняться — они
перестанут приносить пользу Земле-один. Им придется оставить нас в покое.
Искать другие объекты для изучения.
— Ты уверен, что они их именно ищут? — спросила Иллан. — А
вдруг они нас создают?
Я поежился. Помотал головой:
— Уверен. Как можно создать мир без нефти? Вмешаться в
геологические процессы миллион лет назад? Не умеют они во времени
путешествовать. Да если бы даже и умели — горы им не сдвинуть, атмосферу не
изменить. Они ищут, Иллан. Наверное, их таможенники лучше себя контролируют,
находят миры по заказу. Или их очень много, потому попадается гораздо больше
миров. Кирилл Александрович проговорился, они знают гораздо больше обитаемых
миров, чем мы.
— То есть ты предлагаешь смешать технологии разных миров?
— Нарушить чистоту эксперимента. — Я ухмыльнулся. —
Представь, что ты занята химическими опытами. У тебя на спиртовках тихонечко
греются и кипят чистые растворы. И вдруг кто-то подходит и понемногу смешивает
жидкости из пяти пробирок. А?
— Во-первых, какая-нибудь пробирка может и взорваться, —
сказала Иллан. — А во-вторых, химик после этого выльет испорченные растворы и
вымоет пробирки.
Наступила тишина.
— Откуда у них такие возможности? — тихо спросил Котя. Он
был совершенно подавлен. — Что ж они… ядерную войну у нас развяжут?
Я пожал плечами.
— Почему бы и нет? Откуда мы знаем, насколько они
контролируют политиков? Кто-то может и согласиться — развязать войну и получить
за это убежище в другом мире, на Земле-один.
Иллан вздохнула. Сказала:
— Ты не думай, Кирилл, что я против твоего плана. В нем
что-то есть. Но в одиночку ты ничего не сделаешь. Надо, чтобы большинство
функционалов тебя поддержали. Начали войну против Земли-один.
— Думаешь, не начнут?
— А зачем им это, Кирилл? Это ведь в первую очередь потрясение
— для всех миров. Кому хочется, чтобы налаженная жизнь рухнула и вокруг все
забурлило? Только тем, кому нечего терять. А функционалам есть, что терять. Еще
как есть.
— Но это же обидно — быть подопытным кроликом!
Первый раз Иллан взглянула на меня с симпатией:
— Верно. Я тоже так считаю. Но большинство, боюсь,
догадываются. И ничего, терпят.
— Хорошо, — кивнул я. — А ты что предлагаешь? У тебя есть
план?
Секунду мне казалось, что она что-то скажет. Но Иллан только
покачала головой.
— Я пойду к Феликсу, — сказал я.
— Это не поможет. Я же рассказывала…
— Он не знал про Землю-один.
— Уверен?
Я подумал и вынужден был признать, что уверенности у меня
нет.
— Вначале я поговорю со всеми другими функционалами, — неуверенно
предложил я. — Они меня поддержат, тогда мы пойдем к Феликсу…
— С чего ты взял, что тебя, новичка, поддержат? Феликс —
человек авторитетный, уважаемый…
— Ну да, кормит всех вкусно.
— И это тоже. Но если ты начнешь будоражить народ, тебе
точно не поверят. А Феликс обидится.
— Тогда я иду к нему.
— Ну и дурак! Что, если он сам с Земли-один? Если он
контролирует все в Кимгиме?
Тревожно глядящий на нас Котя встал:
— Стоп! Стоп, стоп! Только не ссорьтесь! У вас же одна цель,
помните? Прекратить вмешательство в нашу жизнь…
— Мы не ссоримся. — Иллан сразу сбавила тон. К своему
глубочайшему удивлению я понял, что Котино обаяние действует на нее так же
хорошо, как на приехавшую из провинции семнадцатилетнюю студентку. — Но ты
пойми, Котя…
— Ничего не хочу понимать! Если мы переругаемся, то ничего
хорошего от этого не будет! — Котя гордо вскинул голову, блеснув очками. Голос
его приобрел прямо-таки менторские интонации: — Прежде всего надо подумать.
Взвесить все «за» и «против» каждого решения. Поговорить с функционалами
неформально! А уж потом идти на разговоры с Феликсом и устраивать партизанские
игрища!
— Согласен, — сказал я с облегчением. Больше всего мне не
хотелось, чтобы кто-то обосновал необходимость немедленно начинать военные
действия. Мне очень не понравилось умирать.
Иллан неохотно кивнула.
— Кирилл, ты бы отдохнул, — продолжал Котя. — Пришел в себя.
Поработай таможенником, в конце-то концов! К тебе небось постоянно в дверь
ломятся, а ты по чужим мирам шастаешь!
— Мне надо изучить свое окружение, — парировал я. — Так что
это профессиональная необходимость.
— И все равно нам нужно взять какой-то тайм-аут, — сказал
Котя. — Прийти в себя. Мы с Иллан собираемся пойти ко мне и несколько дней
передохнуть. Обещаешь, что ничего пока не будешь предпринимать?
Я посмотрел на них и сдержал ехидную реплику.
— Обещаю.
К вечеру пошли посетители.
Трое мужчин из Москвы поочередно отправились в Кимгим. Двоих
я не знал, один был популярным тележурналистом. Еще одна девица из Москвы
отправилась в Заповедник. Разделась догола, искупалась в море, выдула из горла
бутылку марочного шампанского и ушла обратно.
