— Готова, — сказала Настя. — Ой нет…
Без колебаний сбросив халатик, она принялась влезать в
джинсы. Я хмыкнул, демонстративно посмотрел на часы:
— У тебя есть еще двадцать секунд.
— Нормальный мужик попросил бы не торопиться, — парировала
Настя.
— Я нормальный. Но я жить хочу.
За то время, что я провел у Насти, погода испортилась
невообразимо. Хлестал холодный дождь, да еще и с сильным ветром. При этом в
облаках каким-то чудом появился просвет, и в него светила огромная, полная
луна. Людей на улице почти не осталось, даже вдалеке, у входа в метро, никого
не было. Водители по такому случаю окончательно забыли про вежливость и неслись
по лужам, не снижая скорости.
— Лови тачку! — велел я Насте. — Говори — до «Алексеевской».
Денег не жалей.
— Ты не с машиной? — удивилась она. Попыталась раскрыть
зонтик — но его тут же стало выворачивать порывами ветра.
— Я и водить-то не умею! А у тебя что, тоже нет машины?
— Мне Миша с водителем присылал!
— Красиво жить не запретишь… — Я огляделся. Нет, пока тихо.
Новых полицейских не видать.
Остановился старый «жигуленок». Водитель не стал даже
допытываться, куда нам и сколько мы заплатим, буркнул: «Садитесь!» и сразу же
рванул с места. Я сел на переднее сиденье, настороженно посмотрел на него. А
вдруг…
Нет, вроде бы человек. Самый обычный, немолодой, задерганный
и усталый.
— Как вас не смыло-то? — спросил водитель. — Хляби небесные
разверзлись. К утру и вовсе снег пойдет, гляньте, какое небо красное… А вас,
девушка, выжимать можно! Не по погоде оделись.
— Ага, — бодро ответила Настя. — Так получилось, пришлось из
гостей убегать…
— Чего вдруг?
— Козел один напился и полез приставать, — сообщила Настя. —
Петя его еле унял… но какое уж после этого веселье.
Опять игры в подпольщиков… Я промычал что-то в меру
мужественное, как положено героическому Пете.
— То-то я вижу, у вас на скуле синяк намечается, — сказал
водитель, мимолетно посмотрев на меня.
Я потер скулу.
— Нет, слева. Неужто не чувствуете? Хороший синяк будет. С
боксером подрался, что ли?
— Будете смеяться — с историком.
Водитель действительно засмеялся:
— История — страшная сила. Но рукоприкладство — это
редкость, они обычно росчерком пера работают… Приложите кусок сырого мяса,
хорошо оттянет.
— Я его поцелую, еще лучше подействует, — сказала Настя.
Мы обменялись взглядами через зеркальце заднего вида. Настя
улыбалась.
Нет, что-то первобытное в отношениях мужчины и женщины
осталось до сих пор. Стоит только подраться из-за женщины…
— Куда ехать-то? — спросил водитель.
— Домой, — ответил я. — До «Алексеевской»…
23
Если верить Борхесу, то все сюжеты, а значит, и все события
в мире легко свести к четырем: поход за сокровищем, осада или оборона крепости
и возвращение домой и самоубийство Бога. Впрочем, про самоубийство Бога
частенько забывают, да и оставшиеся три золотых сюжета ехидно сводят к историям
про «любовь», «индейцев» и «Новый год». Вряд ли Борхес стал бы с ними спорить,
ведь любовь — это и есть поход за сокровищем, воинственные «индейцы» и сражение
за крепость связаны неразрывно, ну а что может сравниться с праздником Нового
года? Только возвращение домой. Что до самоубийства Бога, то современные божки
к таким жестам не склонны.
В хорошей истории все три сюжета следуют один за другим по
порядку. Одиссей отправляется за сокровищами, осаждает Трою и плывет домой. Иван-Царевич
едет за молодильными яблоками, обворовывает замок Кащея и возвращается к
батюшке. Волк поочередно осаждает три поросячьих дома и с позором бежит
восвояси.
Мои походы за сокровищами явно вели к обороне крепости. Вот
только шансов вернуться домой у меня не было.
Возле башни нас никто не ждал. Я первым делом проверил все
двери. Поднялся на второй этаж и посмотрел из окон.
Тишина. Безлюдье.
— Все в порядке? — спросила Настя.
— Твоими стараниями… — не удержался я. — И к чему мы пришли?
Я же сразу предлагал — отправимся ко мне. Только теперь на мне висит драка с
полицейским!
— На нас висит.
Я только рукой махнул. Достал телефон, набрал номер Коти.
Ждать пришлось долго, и неудивительно — время близилось к полуночи.
— Да? — недовольно отозвался Котя.
— Это Кирилл. Настя у меня.
— Какая Настя? Которая записку…
— Да. За ней приходил полицейский-функционал. Я ее отбил и
привез к себе.
— Ты побил полицейского? — восхитился Котя. — Круто!
— Круче некуда. В любой момент за мной могут прийти.
— Ну, вряд ли, — предположил Котя. — Вряд ли в такой
ситуации они станут действовать, не подумав хорошенько.
— Могут прийти и к тебе.
— Я-то тут при чем?
— Ты предоставляешь убежище Иллан. Думаю, она их интересует
не меньше Насти.
Котя засопел. Спросил:
— И что предлагаешь? Уехать?
— Может быть. Или приезжайте ко мне. В башне я, наверное,
сумею вас защитить. Даже от полицейского. Спроси Иллан, она должна лучше в этом
разбираться.
— Сейчас…
Некоторое время в трубке царила тишина. Я ждал, прижимая ее
плечом к уху, и смотрел на Настю. Она стояла у окна, выходящего в Аркан. Словно
почувствовав мой взгляд, повернулась:
— Это и есть Земля-один?
— Да.
— Красиво. Там телевышка вдалеке…
— Останкинская. Точно как наша. Видимо, сочли ее удачной
постройкой.
— Зачем им все это? — неожиданно сказала Настя. — Если у них
так все здорово, если они такие могущественные… Могли бы жить по-человечески.
Дружить с нами, а не эксплуатировать.
Я вдруг понял, какая она все-таки еще девчонка…
— Настя, по-человечески — это и значит эксплуатировать. К
сожалению.
— Так не должно быть.
— Но так есть.
— Мы обязательно должны их победить!
Я засмеялся:
— Победить? А для этого придется эксплуатировать других
людей. Посылать на смерть. Нарушить все планы тех, с Земли-один. Если ты
победишь, то и оглянуться не успеешь, как все поменяется местами. И уже другая
девочка, с Земли-один, будет говорить: «Зачем они нам мешают жить, это
неправильно!»
