– Отсидимся?
– Возможно.
– Вениамин!
– Прекрати истерить, Френа, – поморщился Мритский. И бросил быстрый взгляд на Холя, словно оценивая его состояние. – Я тут, я рядом, если сдохнем, то вместе, как любящие герои одного из твоих романов.
– Скажи мне правду.
– Подвалы выдержат, их строили с большим запасом, – неохотно протянул губернатор. – Но Рубен пообещал газовую атаку, а масок в Карузо нет. Ни одной.
На несколько секунд в кабинете установилась тишина. Вениамин в упор смотрел на жену, Агафрена отвечала ему стеклянным взглядом насмерть перепуганного человека, а Холь нервными жестами перебирал на столе бумажки. По очереди брал в руки, бездумно проглядывал и возвращал на место. Холь неплохо разбирался в алхимии и знал, что такое газовая атака, и уже представлял посиневшую, с выпавшим языком и выпученными глазами Агафрену, лежащую в луже собственных…
– И ты всё равно не хочешь делиться с ним информацией? – прошептала, наконец, женщина.
– Рубен всё равно нас убьёт, – пожал плечами Вениамин.
Она хотела возразить, хотела крикнуть, что если есть надежда, то надо за неё цепляться, хотела настоять, но громкий вопрос Алоиза разрезал семейный диалог:
– На какую дистанцию подойдут крейсеры?
– Лига, – тут же ответил Мритский. Мгновенно ответил, словно ждал. – На этом расстоянии зенитки не особенно эффективны, а вот из корабельных орудий можно устроить форменный расстрел форта. – Губернатор помолчал, после чего осведомился: – Почему интересуешься?
– Есть одна идея… – рассеянно ответил Холь. Он продолжал перебирать бумажки, но его движения перестали быть нервными.
– Говори быстрее, потому что мне пора на совещание, – велел губернатор. – Что придумал?
– Сколько времени понадобится лекрийцам, чтобы выйти на ударную позицию? – Алоиз понял, что вопрос не получился, и уточнил: – В том случае, если им придется выходить внезапно, отвечая на наши действия?
– От десяти до двадцати минут.
– Отлично!
– Что ты видишь в этом отличного? – зло спросил Вениамин. – Хватит секретничать!
– Мы в точке перехода, – напомнил Холь. – Мы тайно перейдём на рундер, поднимемся в воздух и покинем планету.
У Агафрены заблестели глаза, на губах появилась слабая улыбка, но… но надежда разбилась о спокойный голос Мритского:
– Если бы я хотел сбежать – сбежал бы на «Легавом Ке». – Губернатор вскинул подбородок: – Но я не собираюсь бросать крепость и людей.
– После нашего ухода бомбардировка Карузо потеряет смысл.
– Лекрийский всё равно уничтожит форт. Со зла.
– Он нас убьёт!
– Если страшно – можешь убираться, – бросил Вениамин, поворачиваясь к двери. – Я приказал медикусам делать маски из подручных средств.
– Отпусти Агафрену! – не выдержал инженер.
– Мритские остаются, – отрезал губернатор. – Так что, если хочешь помочь, придумай что-нибудь.
– Что?!
– Не знаю! – Вениамин почти дошёл до двери, но резко повернулся и в два шага приблизился к Алоизу: – Я не знаю, что можно придумать, не знаю! Но я видел гибель первого «Исследователя». Я понял, какую силу ты вытаскиваешь из Пустоты, и потому спрашиваю: твоё изобретение можно использовать в качестве оружия?
– Я никогда…
– Подумай!
Три или четыре удара сердца мужчины буравили друг друга взглядами, после чего Холь дёрнул плечом и сдался, жалобно, словно оправдываясь, пролепетав:
– Возможно, я смогу нужным образом изменить установку на «Исследователе-2»…
– Так делай! – почти весело перебил инженера Мритский. – Делай, чтоб тебе проснуться чиритом! Изменяй! Старайся! Но помни: ровно в шесть часов Рубен начнёт убивать Агафрену.
* * *
– А пока они примутся за нас, – уныло пробубнил Мерса. – Очень… э-э… замечательно.
– Не примутся, – уверенно ответил Гатов.
– Почему?
– Потому что мы – неизвестная величина, непонятная, но серьёзная помеха, и никто не станет рисковать главной целью ради нашего устранения.
– Тем более что даже самым тупым и агрессивным воякам уже очевидно, что с нами лучше не связываться, – самодовольно напомнил Бааламестре. – Один корабль лекрийцы потеряли, больше не сунутся.
Не то чтобы он действительно так считал, просто храбрился, разгоняя тоску перед рискованной затеей.
– А потом? – настырно уточнил алхимик. Порою он был настоящим занудой.
– А до «потом» нужно дожить, – наставительно ответил Павел.
Каронимо ухитрился забраться на скалу, у подножия которой учёные укрыли бронекорду, вооружился биноклем и довольно точно отследил начало и завершение губернаторских переговоров. В свою очередь, Гатов предположил, что мритам выставлен ультиматум и, пока он не истечёт, стороны не станут предпринимать активных действий, и именно это заставило алхимика решить, что они станут следующей целью.
– Сейчас мриты услышали предложение, – продолжил Павел, поглядывая на часы. – Обсудили его, решили, что делать, и распределили обязанности. Дадим им ещё время, после чего выйдем на связь.
Никакого другого способа подать знак Холю у них не было.
Друзья понимали, что идут на риск, что на затаившуюся бронекорду, скорее всего, плюнут, оставят на «десерт», а вот подавшую голос наверняка начнут искать, чтобы добить, но поступить иначе не могли. И даже Мерса перестал протестовать, беспокоясь лишь об одном:
– А вдруг среди лекрийцев найдутся люди, которые сумеют понять разговор?
– Об этом лучше не думать, – хохотнул Бааламестре. И похлопал себя по плечу, в очередной раз сдувая пыль с рукава рубашки.
– Возможно, нам вообще не придётся помогать Алоизу, – негромко и без всякой уверенности произнёс Павел. – А возможно, мы спасём ему жизнь. Или погибнем. – И прежде, чем последние, самые сильные сомнения не помешали ему совершить задуманное, Гатов вышел в эфир, поднёс к губам микрофон и чётко произнёс:
– Холь шиарус пер! Крата шиарус пер! Агито! Холь шиарус пер…
* * *
– Что вообще?
– Тихо.
– Мриты?
– Спокойны, как будущие покойники.
Ближайшие защитники Карузо прятались метрах в трёхстах от дозора, но поскольку «песчаная» полевая форма прекрасно сливалась с пылью Камнегрядки, а сами гвардейцы умело прятались за валунами, лекрийцы чувствовали себя в относительной безопасности. Теоретически стрелки могли прицелиться в блеснувший на солнце окуляр, но это был естественный риск.
– Заметили нас?
– Заметили.
– Хорошо…
