– Джохар, тут камеры! Хочешь, чтобы нас уволили? – разозлившись, шепотом говорит она. – Подожди немного!
У нее есть ключ от кладовой, в которой они уже несколько раз уединялись и она думает, что лучше воспользоваться ей и сегодня, иначе он не даст ей спокойно работать – эти молодые чеченцы такие нетерпеливые. Но ей нравится его пыл, его уверенность в себе. Закончив вводить катетер, она подсоединяет к свободному концу трубки мочеприемник и подвешивает его на крючок внизу кровати.
– На ключ, – говорит она Джохару, – я приду через пять минут.
Джохар улыбается, смотрит на нее так, что она чувствует, как тепло приливает к низу ее живота, к ее половым губам. Не выдержав его взгляда, Марина опускает глаза и замечает, как сильно оттопырены его зеленоватые свободные штаны. Он уходит, оставив ее в смятении. Она стоит минуту или две без движения, чтобы прийти в себя и унять дрожь. Потом начинает ставить Артуру капельницу. Кое-как воткнув катетер в вену, забрызгав кровью простыню, она присоединяет к телу мальчика еще одну трубку, регулирует частоту капель с лекарством, и, накрыв его пододеяльником и сняв перчатки, выходит из палаты вслед за своим любовником.
Койки с пациентами, большая часть из которых скоро умрет. Многие уже сейчас выглядят как полутрупы: бомж, живший в теплотрассе и сваривший себе ноги, когда ее прорвало; больной ВИЧ наркоман, выпрыгнувший из окна реабилитационного центра и сломавший себе позвоночник… Серый, словно покрытый тонкой копотью потолок, вибрация ртутных ламп. Артур лежит без сознания. Его осунувшееся лицо, свалявшиеся сальные волосы, маска ИВЛ на резинке. Вечером его будут оперировать. Прозрачная пластиковая трубка тянется к сгибу его руки, к торчащему из вены катетеру и, словно пройдя через все тело, выходит из уретры, уже наполненная мочой.
2
По пути в кладовую, Марина поправляет волосы перед зеркалом в коридоре, замечает, что ее лицо помолодело, на щеках кожа едва заметно розовеет румянцем, глаза искрятся энергией, желанием отдаться. К тридцати годам женщина понимает, насколько для нее важен хороший секс, романтические иллюзии, если они были, рассеиваются, и она даёт возможность своему ещё молодому телу действовать инстинктивно, почти не пытаясь его контролировать. Спустившись в подвал, она стучится в каморку, в которой хранится постельное бельё, тихо ударяя костяшками пальцев в дверь, но с достаточной силой, чтобы Джохар услышал их секретный код. Он отодвигает шпингалет и с жадностью принимает ее в свои объятия, затаскивая ее внутрь, приподняв над полом правой рукой, одновременно левой захлопывая дверь и возвращая щеколду на место. Теперь она в его власти, помех больше нет, и от этой мысли Марина чувствует, как растет ее возбуждение. Она скидывает с себя халат, стягивает рабочую блузу. Его дыхание становится глубже и, пока она снимает свои штаны, Джохар успевает полностью раздеться. Стеллаж со стопками белого, выглаженного белья, его приятный запах, сквозь который начинает пробиваться резкий терпкий аромат пота Джохара. Он помогает ей сдернуть с ног шелковые трусы, присев на колено, потом распрямляется, поворачивает ее к себе спиной, запускает правую руку под бюстгальтер, мнет грудь, пощипывает соски. Своими упругими ягодицами, результатом многократных занятий в тренажерном зале, она чувствует его горячий член. Чуть отступив, он прижимает ладонь к ее набухшим половым губам, проверяя, насколько у неё там влажно и сразу вслед за этим входит в неё грубым резким толчком. Несмотря на быстрый ритм его движений, Марина знает, что он не кончит, пока она сама не начнет скулить и дрожать от охватившего её оргазма, невнятно умоляя его остановиться.
3
Им так понравилось уединяться в кладовой, что они стали делать это почти каждую смену. Марине даже кажется, что её восприятие времени стало меняться, словно сплавляя все дни в один, бесконечный, наполненный интенсивными ощущениями.
– Эй, ты где была? – говорит ей попавшийся навстречу врач, Николай Николаевич, седой, начавший сдавать мужчина, когда она идет обратно в отделение, стараясь унять дрожь в бедрах. Эта дрожь и слабость в ногах сохраняются довольно долго, если оргазм был действительно сильным, а в этот раз он таким и был – Ещё утром надо было побрить голову тому парню, – Они вместе входят в палату и врач показывает взглядом на койку Артура – у него операция в 17.00. Он уже и так три дня провалялся, ты же не хочешь, чтобы операцию из-за тебя отложили снова?
– Голову должна брить санитарка, а не я!
– Маргарита сегодня не вышла, остаешься ты и Джохар. Можете монетку подкинуть. Где он кстати?
– Откуда мне знать! – она действительно не знает, наверное, он пошел до автомата с кофе или в курилку, чтобы похвастаться перед друзьями, как он ее только что отодрал. Другие санитары-мужчины и некоторые врачи как-то странно стали на нее смотреть, иногда на их лицах непроизвольно появляется ухмылка – раньше она её не замечала. Он что-то разболтал или ей только кажется?
– И позвони его родственникам, я вчера пять раз набирал его мать, но она не берет трубку. Может быть, в регистратуре смогут найти другие контакты. Чувствую, наши нейрохирурги его угробят. А у нас нет разрешения на операцию от его родни.
– Больше ничего не надо? – стараясь его поддеть, спрашивает она.
– Нет, сделай пока это!
4
За несколько дней до того, как в Православный госпиталь привезли Артура, рано утром, в небольшом холле Николай Николаевич, похудевший, измотанный болезнью и бессонницей, собирает на планерку всех работников отделения реанимации и интенсивной терапии, чья смена выпала на этот день: пятерых врачей, Маргариту, Марину, Джохара, других сестер и санитарок. Все эти люди, его коллеги, вызывают в нем сейчас только раздражение своими суетливыми движениями, своими произнесенными шёпотом фразами, которые он не может разобрать. Заведующий реанимации в отпуске и Николая Николаевича оставили за главного – сейчас он должен представить всем новую медсестру-санитарку, студентку, решившую подработать и заодно пройти летнюю практику и почему-то выбравшую для этого их госпиталь.
– Это Вера, знакомьтесь, – уставшим голосом произносит он, – она будет работать в нашем отделении, выполнять обязанности младшей медсестры, покажите ей все, объясните, как и что она должна делать. Маргарита, ты возьмешь ее под свой контроль, поняла?
Еще главврач просил его напомнить, что персонал не может отлынивать от выполнения своих обязанностей несмотря ни на что, но Николай Николаевич не находит в себе сил, чтобы обвинить этих собравшихся перед ним людей в плохой работе. Да, больным не всегда перестилают постель два раза в день, как должны, не всегда их достаточно тщательно моют, статистика смертей у них значительно выше, чем в других больницах, но и финансируется их госпиталь кое-как, зарплаты низкие. Он ухмыляется, представляя, что мог бы в своей речи воззвать к христианскому долгу каждого человека. Какие бы были изумленные лица у этих людей, либо суеверных, либо не верующих вообще!
5
– Пойдем со мной, – говорит Вере Маргарита, – Я покажу тебе, где мы будем работать, – они идут по тусклому коридору госпиталя и Маргарита чувствует себя гидом по преисподней – Всего у нас в отделении пять палат интенсивной терапии по две-три койки в каждой, большой зал, где лежат все те, кому не хватило мест в нормальных палатах. Такое часто случается, особенно после праздников. Там сейчас работают Марина и Джохар.
