Он просыпается рядом с Кирой в номере 703. Пододеяльник неприятно льнет к его вспотевшему телу. Кожа чешется, но чешуйниц вроде нет. Шторы не закрыты, над залитыми оранжевым светом улицами нависла пепельная темнота неба. Он переворачивает одеяло сухой стороной к себе, смотрит на Киру: она лежит голой, спиной к нему, ее волосы струятся по подушке. Артур пододвигается к ней поближе и вновь засыпает.
2
Уже полдень, из открытого окна доносится монотонный шум машин, заполнивших улицы города. Вся эта ежедневная бесцельная суета, бесконечно повторяясь, пытается вобрать в себя как можно больше человеческих душ. Озлобленные люди, так и не понявшие, в какой момент своей жизни они допустили ошибку, и кто обрек их на такую жалкую судьбу. Артур открывает глаза, зевает. Кира стоит под душем, направив струйки воды себе на лицо, и одновременно чистит зубы неудобной одноразовой щеткой.
– Ты проснулся! – смеется Кира, когда он входит в ванную комнату, – Залезай ко мне! Можешь намылить мне спину?
Он сбрасывает с себя трусы, оставляя их валяться на полу, рядом с полотенцем для ног, и заходит в душевую нишу к Кире. Теплая вода струится по их телам. Он переводит взгляд с красивого не накрашенного лица Киры на ее грудь с бледными сосками и обратно. Заметив восхищение в его взгляде, она улыбается, не обращая внимания на его возбужденный член, потом дает ему кусок мыла и поворачивается к нему спиной, отвернув головку душа в бок. Артур намыливает её плечи, лопатки, пространство между ними, бока, поясницу, постепенно спускаясь к ягодицам. Несмотря на возраст, ее тело сохранило подростковую угловатость и худобу. Смыв мыло, Кира выходит из душа первая, оставляя Артура одного. Она накидывает себе на плечи большое банное полотенце, смотрит на себя в зеркало над раковиной, потом включает фен и начинает сушить волосы.
– Может тебе тоже посушить волосы феном? Они у тебя такие длинные, как у девочки! – издевается Кира, когда он выключает воду и выходит из-за стекла душевой кабины. Артур вспыхивает от обиды, чем еще сильнее веселит её. – Иди ко мне, я тебя поцелую! Ты такой милый!
3
Одевшись в купленные Виктором вещи, они заказывают завтрак в номер – омлет с сыром и ветчиной, пудинг, кофе с молоком. Порции большие, все вкусно и они едят с аппетитом. Продолжая обижаться, Артур молчит, слегка насупившись. Ему вспоминаются вчерашние порно-сценки: монотонный ритм механических движений где-то раз в двадцать-тридцать минут прерывается судорогой доведенных до экстаза тел, затем смена позы, новая причудливая конфигурация плоти, новый механизм удовольствия, постепенно набирающий обороты, словно двигатель внутреннего сгорания: много пота, спермы, влажные хлопки, стоны, крики, мычание заткнутых членами ртов. Артур гонит от себя эти мысли, но не может забыть выражение лица Киры, ее лукавый, полный озорства и, в то же время, томления, взгляд, который она то и дело бросала на зеркало, зная, что Артур сидит там, за его гладкой поверхностью, и смотрит, как на нее надевают ошейник с цепью, как она покорно стоит на четвереньках, пока ее ягодицы и бедра стегают плеткой.
Понимая в глубине души, что никогда не сможет укротить ее, он, тем не менее, испытывает сильное желание быть рядом с этой женщиной. Он готов тратить всё свое время, всю свою энергию на нее, лишь бы она иногда позволяла ласкать себя, давала ему соприкоснуться со своим телом и со своей мятежной душой. То, как она ведет себя с ним, постоянно подшучивая и не воспринимая его всерьез, причиняет ему боль, но эта боль кажется ему такой сладкой, неизбежной, даже желанной, что он не в силах свернуть с этого пути и чувствует, что ему придется испить эту чашу до дна, познать крайнюю степень унижения. Он заставляет себя посмотреть Кире в глаза, улыбнуться ей:
– Какие у тебя планы на день? – спрашивает он.
– Ну, как отделаюсь от тебя, встречусь с парой друзей. Они вернулись из Амстердама вчера, расскажут мне о своих приключениях. А у тебя?
– Мне нужно домой, меня потеряли, наверно… – он уже хотел сказать, что его мать, наверное, сходит с ума, но передумал.
– Я могу проводить тебя до метро, хочешь?
Артур кивает, он знает, где ближайшая станция метро, это же центр, но ему хочется подольше оставаться рядом с Кирой. Они выходят на улицу. Яркое летнее солнце ослепляет их, небо расчистилось, туч нет. По очень широкой, в десять полос, дороге движется бесконечный поток автомобилей: солнце сверкает на их разноцветных, глянцевых крышах, капотах, дверцах, вспыхивает огнем на лобовом стекле. Они идут вдоль течения до подземного перехода на углу, спускаются вниз по заплеванной лестнице. Низкий потолок, грязные, каменные плиты пола, витрины заброшенных магазинов. Какая-то тоскливая органная мелодия доносится из полумрака, ее звуковые волокна размыты гулким эхом. Где-то на полпути они замечают старика: он сидит на маленьком раскладном стуле из тех, что любят брать с собой рыбаки, когда едут на реку поудить: шум воды, ее блеск, дернувшийся поплавок… Перед стариком на пластмассовой подставке стоит похожий на игрушечный синтезатор с узкими клавишами. Старик осторожно, с закрытыми глазами касается своими скрюченными артритом пальцами клавиатуры и из небольшого динамика доносятся протяжные, словно выплывшие из другого измерения липкие нити нот. Все это завораживает Артура и он даже хочет остановиться, чтобы дослушать эту загадочную мелодию до конца, но Кира подталкивает его вперед, взяв за предплечье. «У нас нет налички, мы ничем не можем ему помочь».
Вынырнув на другой стороне улицы, они идут еще метров двести по проулку, прежде чем оказываются у входа в метро. Кира, порывшись в своем клатче, выуживает оттуда карту и они по очереди оплачивают с помощью нее проход, оказываясь в толпе на вершине эскалатора, чья ступенчатая лента уходит вниз настолько глубоко, что сверху не видно, где она кончается. Надсадное гудение мотора, вращение шестеренок, вставшие в разнообразных позах люди, словно манекены, которые изредка совершают однотипные движения: женщина в очках нажимает пальцем на сенсорный экран планшета, мужчина средних лет в строгом костюме дергает правой рукой вверх, чтобы отодвинуть манжет рубашки и посмотреть на позолоченные наручные часы, парочка студентов целуется, попеременно прикасаясь губами к шеям друг друга, старушка с покрашенными в фиолетовый цвет волосами беззвучно шевелит губами, кажется, нашептывая проклятия бренному миру и всем его обитателям. Артур продолжает разглядывать этот бесконечный поток едущих навстречу тел, старых и молодых, красивых и уродливых, пока чувство реальности не начинает его покидать. Он словно впадает в транс, его гипнотизируют мерные механические звуки эскалатора, люди кажутся роботами, лишь имитирующими жизнь, созданными неведомым мастером, чтобы обмануть Артура. Он переводит взгляд на затылок Киры и та, будто почувствовав это, оборачивается и широко улыбается в ответ на немой вопрос, застывший в его глазах.
4
Поток людей становится не таким плотным. Запах сырости и смазки, таймеры с красными цифрами под потолком. Чей-то громкий смех. Встав на краю перрона, они всматриваются в темный тоннель, из которого вот-вот должен выехать поезд. Вначале вдалеке появляется точка света, она становится всё больше, потом разделяется на несколько фар, похожих на глаза насекомого. Оглушительный лязг нарастает и на станцию с пронзительным скрежетом тормозных колодок влетает состав. Двери с шипением разъезжаются в стороны, открывая переполненное нутро вагона, чтобы выпустить наружу тех, кто в спешке проталкивается к выходу, боясь не успеть, и поглотить новую порцию нетерпеливых нервных людей.
