— Не знаю. А вы разве меня не развяжете?
Поняв, что я не Робин Гуд, он начал стрелять глазами по сторонам, прикидывая возможные варианты освобождения.
— Я вас боюсь, мужчина, — робко сказала я.
Григорьев непонимающе вытаращился:
— Чего? Почему это?
— Даже не знаю, — немного растерянно произнесла я, — вы такой огромный, можете напугать еще беззащитную девушку. Или чего доброго даже загнать под стол. Помню, мама меня постоянно предупреждала…
Григорьев недовольно засопел и отвернул лицо в сторону.
— Вы можете держать меня под пистолетом, — нервно начал он, — но дайте хоть трусы надеть! — Он поерзал на стуле, не зная, какую позу принять, чтобы было и удобно, и прилично.
— А сама я в каком виде? Я тоже не могу одеться, мне нужно умыться. А вы мне мешаете.
— Душ вон там! — с готовностью, кивком показал он на вторую закрытую дверь, находящуюся недалеко от входной.
— А подвал там? — спросила я, так же кивком показав на пол.
Григорьев внимательно посмотрел на меня. Он понял, что пришло время договариваться.
— Что вы хотите? — медленно спросил он.
— Неправильная постановка вопроса, — я поиграла пистолетом и положила его рядом с собою, — это я вас спрашиваю: что вы хотели? Кто вас послал? Какая связь между вами и Гурьевым? Где тетрадь, которую вы увезли из «Царских забав»? На десерт последний вопрос: что нужно Лапе? Вы мне подробно отвечаете, и мы расстаемся почти друзьями.
— А если я откажусь? — решил проверить перспективы Григорьев.
— Мне с Лапой ругаться смысла нет. Я очень хотела поговорить с вами и просто не пожелала ждать своей очереди. Позвоню Лапе, объясню ситуацию, за минуту до приезда его людей выйду отсюда. Вот как будет, Алексей Иванович, если, к моему сожалению, вы не посчитаете меня достойной собеседницей.
Григорьев задумался о моем злостном шантаже. Я блефовала, но ведь он об этом не знал. Теперь, когда стало ясно, что он с Лапой не союзники, мое положение мне рисовалась в ином свете, а не в том, в каком я его видела до сих пор.
Гена знает Лукашенко, который трется около Лапы. Следовательно, и машину мне засыпали и угрожали, и покушались именно лаповские братки. Григорьев же только пришел и предупредил меня. Действий, им предпринимаемых, я не вижу. Но, наезжая на меня, он сработал заодно с Лапой, возможно, что и случайно, а потом что-то с ним не поделил. Вот это мне и хотелось выяснить.
— Надумали, Алексей Иванович?
— Вы меня толкаете на должностное преступление….
— Тьфу! — не выдержала я. — Звоню Лапе, пусть подгоняет своих бойцов. Они вам оторвут яйца, и вы достойно умрете честным служакой!
Я действительно вскочила и дернулась к одежде Григорьева, кучкой валявшейся на полу. В его скомканных брюках виднелся кожаный футляр сотового телефона.
— Да не прыгайте вы! — словно нехотя сказал Григорьев и тяжело вздохнул. Тоже мне, Штирлиц, предающий родину!
— Начинаем по порядку! — крикнула я. — У меня нет ни времени, ни желания любоваться на ваши обнаженные чресла! Я хочу домой, поэтому отвечайте быстро, но подробно. Ну!
— Не нукайте! — Григорьев отвел глаза и сказал: — Я к вам пришел по приказу руководства. Директор вызвал и дал задание. Все.
— А в чем смысл приказа? Чем задевает вашу фирму дело Гурьева?
— Я не знаю! — Сделав честные глаза, Григорьев посмотрел на меня и улыбнулся.
— Умный человек ваш директор, — похвалила я, — держит в своих заместителях дебила, которому можно ничего не объяснять! Придумайте еще что-нибудь, Алексей Иванович. Считайте, что я повторила первый вопрос. И не забудьте мне рассказать что-нибудь про приезд Канторовича.
Я, вообще-то, поехидничала. То, что Канторович — верховный босс «Эстока», мне сказал Володька, как, впрочем, и про самого Григорьева с его «Эстоком» тоже, и я таким манером предложила Григорьеву вариант ответа. В шутку, а получилось, что попала точно, куда и следовало.
— Даже так, — протянул он и посмотрел на меня странным взглядом. Я сделала непроницаемое лицо, показывая этим, что много чего еще знаю, но молчу.
— Я не ожидал, что вы так профессионально сработаете. Можно спросить, что вы знаете про приезд Канторовича?
Я поняла, что клюет что-то непонятное, но поскольку ничего о нефтяном магнате сказать не могла, то ответила:
— Он же не крутую политику приехал сюда делать! — Помолчав, я добавила: — А маленькую! Я слушаю вас.
Григорьев вздохнул и сказал:
— Если дело Гурьева вести широко, оно может вывести к убийству Лизы.
Понятия я не имела, кто такая Лиза, но изо всех сил постаралась это скрыть.
— Дальше, — спокойно подогнала я его.
— Непонятно, какие здесь интересы у Лапы, — сказав «а», Григорьеву уже стало гораздо проще проговаривать прочие буквы алфавита. — Мы не сразу поняли, что он тоже здесь как-то завязан. Только когда я заинтересовался убийством Симоновой, наши пути перехлестнулись. — Григорьев замолчал и опять задумался.
— Что хотели узнать его люди? — напомнила я.
— Им нужно было узнать, — медленно, в раздумье продолжил Григорьев, — кто конкретно стоит за мной и что мне удалось уже узнать. Они были откровенны, я бы вряд ли выжил, если бы не вы.
Произнеся эти проникновенные слова, Григорьев впервые посмотрел на меня так, как я того заслужила. Приятно было, между прочим.
— Перестаньте, а то я заплачу, — застеснялась я.
— Что еще вас интересует? Ах да, тетрадь. Я ее оставил у себя дома. Про Симонову там есть запись: «спецзаказ». Я не знаю, что это означает.
— Я потом вам скажу, — спокойно проговорила я, и Григорьев бросил на меня еще один удивленный взгляд.
— Позвольте вам высказать свое… — начал он, но я прервала. Мизансцена здорово меня смешила: голый связанный мужик мирно беседует о делах профессиональных с полуголой дамой. Дурдом на выезде. Заканчивать надо это кино, иначе не сдержусь и заржу в самый неподходящий момент.
Я встала и подобрала свою сумку. Вытащила из нее пачку «Пьера Кардена».
— Вы курите?
— Конечно! — очень охотно ответил Григорьев.
Я вставила ему в рот сигарету, помогла прикурить и закурила сама.
— Вы не сказали правду браткам? Только честно!
— Нет! — Григорьев мотнул головой и сильно затянулся сигаретой. — Если бы я подставил Канторовича, мне бы точно пришел полный абзац, а так еще оставалась надежда.
Я задумалась: что же получается? Есть убийство некой Лизы, в расследовании которого не заинтересован сам Канторович. Причем он даже приехал в Тарасов из-за этого. Любопытно? Еще бы! К этому добавляется авторитет среднего пошиба Лапа, которому вставать на пути у Канторовича — это все равно что мне надавать по мордам всем борцам ушу из Шаолиня.
