– И не забыл посыпать вокруг бензобака сахаром? Вам не кажется, что это чересчур безупречный план? Так не бывает.
Пинкерсон задумался, потом сморщил длинный нос и фыркнул.
– Вот так всегда, – он махнул рукой и взглянул на меня темными глазами, – все так красиво выходило… Жаль, что не клеится, тут вы правы.
Я только развел руками, а инспектор вздохнул.
– Дело ясное, что дело темное, – уныло проговорил он. – А я так надеялся, что удастся эту историю с ходу распутать! Как-никак мое первое расследование! Ну, как инспектора… Но знаете, что я вам скажу, мистер Кин?
Он требовательно посмотрел на меня, и я послушно спросил:
– И что же?
– Я вообще ума не приложу, кому понадобилось убивать эту миссис Флип! – в сердцах воскликнул Пинкерсон, более не беспокоясь, что нас могут услышать. – Да еще таким странным способом!
– Каким способом? – уточнил я, уже окончательно запутавшись. – Насколько я понимаю, вы все же сумели добиться вскрытия?
– Конечно! – отмахнулся Пинкерсон, принимаясь расхаживать по дорожке. – Только-только отчет прочитал. При таких обстоятельствах… в общем, добился. И ничего этот мистер Флип сделать не смог, вот так!
Он приосанился.
– Понятно. – Я спрятал улыбку. – И что показало вскрытие, если не секрет?
– Миссис Флип умерла от того, что подавилась булавкой! – выпалил Пинкерсон и остановился напротив меня.
– Простите, от чего?! – переспросил я, не веря своим ушам.
– Подавилась булавкой! – с видимым удовольствием повторил инспектор, явно радуясь, что сумел так меня огорошить. Потом помрачнел и признался уже совсем другим тоном: – Только ума не приложу, зачем такой странный способ? Там же темно было, да еще сутолока. Можно было выстрелить, ударить чем-то тяжелым, зарезать, наконец… Хотя вообще неясно, зачем грабителю убивать?! И непонятно, как он смог впихнуть ей в рот эту булавку и заставить проглотить? На теле же не нашли никаких следов насилия!
– Постойте, – попросил я, подняв руку, и встряхнул головой, пытаясь уложить в ней новые сведения. – Давайте по пунктам. Миссис Флип умерла, подавившись булавкой. Так?
– Ага. – Пинкерсон принялся снова расхаживать туда и обратно. – Снаружи ничего и не видно, крови нет, синяков нет. Но доктор не сомневался.
– Понятно. – Я снова склонил голову к плечу и поймал себя на желании пройтись следом за инспектором. Так бы мы с ним и ходили туда-сюда. Или гуськом, или друг навстречу другу. – Это первое. Второе: следов насилия нет. – Дождавшись, когда он кивком подтвердит мои слова, я поразмыслил и признался: – Понятия не имею, зачем и как это все было проделано.
Пинкерсон уныло вздохнул и шмыгнул покрасневшим от холода носом.
– Вот и я ничего не пойму! Ни зачем, ни, главное, как?!
– Хм. – В голове крутилась какая-то мысль, что-то связанное с недавно выпавшей руной альгиз, но поймать ее никак не удавалось. – Версию о несчастном случае вы не рассматриваете?
Он только отмахнулся.
– Да как я коронеру объясню, зачем она взяла в рот булавку? Даже если что-то надо было подшить или там подколоть, этим бы стала заниматься компаньонка, а не хозяйка! Кстати, надо бы мисс Пайплс порасспросить на этот счет. Она сейчас вроде на почту ушла, а потом я ею займусь!
– Надо, – согласился я. – Но у меня есть идея получше!
– И какая же? – Глаза Пинкерсона зажглись азартом.
– Я позвоню тетушке Мейбл, – сообщил я. – Она лично знала покойную миссис Флип. Кроме того, понять женщину может только другая женщина.
– О! – Пинкерсон поднял палец. – Тут вы правы, это точно. А я пока порасспрошу водителя, может, кого подозрительного видел неподалеку.
– Удачи! – от души пожелал я и, кивнув ему, направился к дому…
Вызвав дом тетушки Мейбл, я долго выслушивал ее воркование, семейные новости, потом советы по воспитанию Сирила, советы по сохранению здоровья в такую скверную погоду… В общем, вклиниться в ее монолог я сумел где-то минуте на двадцатой.
– Тетушка, – завел я так ласково, как только мог, – не могли бы вы просветить меня по крайне деликатному вопросу?
– Что случилось? – всполошилась она. – Вик, ты… ты нашел… гм… даму сердца?
– Упаси боже, – искренне ответил я. – Это из другой области.
– О, ну, слушаю, – вздохнула она с искренним облегчением.
Не думаю, чтобы тетушка Мейбл полагала, будто я не разбираюсь в женщинах, но, во-первых, наверняка желала, чтобы я женился по ее выбору, а во-вторых, нужно же было поддерживать реноме перед греющими на чужих разговорах ушки телефонистками?
– Тетушка, может быть, вы подскажете, для чего дама могла взять в рот булавку? – спросил я.
– Хм… во время шитья?
– В том-то и дело, что нет, – ответил я. – В поезде. И никакого шитья там и близко не было!
– А что за дама? – заинтересовалась она.
– Я бы не хотел говорить об этом по телефону, – произнес я с нажимом. – Это крайне деликатное дело.
Воцарилось молчание, так что я даже погрешил на обрыв связи и постучал по трубке.
– Я, кажется, поняла, о чем ты, – задумчиво произнесла тетушка Мейбл. – И о ком.
– И что же вы скажете?
– Ну, Вик, это такой деликатный, как ты выразился, дамский секрет…
– Тетушка, очень вас прошу! – взмолился я. – Мне необходимо это узнать!
– Хорошо, – сдалась она. – Видишь ли… гм… некоторые дамы… как бы это получше выразиться… Словом, они опасаются покушения на свою честь.
– Но булавка-то тут при чем?! – вскричал я, доведенный до исступления этими иносказаниями. – И покушение на честь тоже! В общем вагоне!
– Вот именно! – ответила тетушка. – Именно! Мало ли там… сброда. Я слыхала об одном случае… Ах, это ужасно!
– Тетушка… – прорычал я. Разговаривать с ней вживую неизмеримо приятнее, хоть и утомительно из-за ее нынешней энергичности. По телефону же тетушка всегда разыгрывает «настоящую леди».
– Поезд остановился в тоннеле, – трагическим голосом произнесла она. – И юную невинную девушку в этой кромешной тьме…
– Что?!
– Поцеловал какой-то негодяй! – закончила она. – И убежал! Ужасный позор, она, кажется, так и не оправилась от него.
– Но булавка-то при чем?!
– А как ты прикажешь целовать даму, если у нее во рту что-то острое? – ворчливо спросила тетушка Мейбл. – Я ответила на твой вопрос?
– Да! Вполне! – воскликнул я. Кажется, стал виден свет в конце тоннеля. Вот к чему выпадала альгиз! – Спасибо! Все, мне пора, меня ждут…
– Передавай привет Сирилу, – сказала она. – У меня для него… сюрприз.
