– Конечно, – отмахнулся Пинкерсон, стремительными шагами меряя кабинет. Инспектору явно не сиделось на месте. – Только что там выяснять-то? Все так, как мы с вами подозревали.
Я постарался не улыбаться, услышав, как гордо прозвучало это «мы с вами».
– Значит, она наняла этого паренька, подсыпала сахар в бензобак и купила билеты в общий вагон?
– Ага, – кивнул Пинкерсон. – Она пока молчит, но вы не сомневайтесь, уж я ее разговорю! Только мальчишка уверяет, что он ей какой-то там дальний родственник, а не просто со стороны. И, уж будьте уверены, теперь я ее не упущу! – Он подумал немного и признался тише: – Одного я не понимаю, почему она ту безделушку не выкинула? Ведь ясно же, такая улика, пальчики оближешь!
– Думаю, у нее были свои причины, – обтекаемо объяснил я и незаметно подмигнул Наоми…
* * *
За два дня до Рождества выпал снег. Мой автомобиль медленно катил по дороге. Под пушистым покровом прятался лед, так что лихачить не стоило.
Вид полей, словно густо побеленных к празднику, так и просился на открытку. Такие послания с умильными картинками тетушка Мейбл пачками рассылала каждый декабрь – подругам из пансиона, светским знакомым и даже вышедшим на пенсию слугам.
Однажды я поинтересовался, зачем она взваливает на себя столько писанины и почему хотя бы не наймет секретаря, который станет печатать послания на машинке.
«Запомни, Викто́р, – наставительно произнесла тогда тетушка. – Даже небольшой знак внимания люди очень высоко оценят. А связи лишними не бывают!»
Признаюсь, я так и не научился этому тонкому искусству плетения знакомств. Поздравлял с Рождеством я лишь родственников (притом всех скопом), а также Фрэнка, если он вдруг оказывался в Англии в нужное время. Ничего не поделаешь, я всегда был нелюдим, а в последнее время и вовсе предпочитал общество своих питомцев.
В этом году на Рождество меня и Сирила с семейством пригласил лорд Блумберри, и я никак не мог отказаться от этой чести, а потому традиционные визиты к родственникам было решено нанести до праздника.
Теперь же я ехал к тетушке на чай, заранее предвкушая все прелести чаепития. Судя по некоторым намекам, моя дражайшая родственница окончательно потеряла терпение и вознамерилась в кратчайшие сроки женить Сирила, а заодно под горячую руку мог попасть и я.
Впрочем, мне не впервой отбиваться от тетушки Мейбл, конечно же ведомой самыми лучшими намерениями…
У поместья тетушки вовсю кипела работа, несмотря на вновь начавшийся снегопад.
Под руководством хозяйки слуги украшали дом венками из остролиста, лентами и колокольчиками, Сирил с мученическим видом посасывал ушибленный палец (молоток валялся в стороне), а полковник бодро командовал Баррадой, который пытался надеть на верблюда хомут с бантиками.
Наоми же замерла на крыльце, глядя вокруг широко раскрытыми глазенками.
Поздоровавшись со всеми, я остановился у входа. Сейчас Наоми выглядела обычным ребенком, который получил от Санта-Клауса вожделенный подарок. И как будто и не было маленькой ведьмочки, которая на досуге мастерила вполне действенные амулеты.
– А ей не холодно? – негромко спросил я тетушку Мейбл.
– Она достаточно тепло одета, – отрезала та. В вопросе воспитания детей я ей полностью доверял (раз уж Сирил дожил до своих лет), поэтому умолк и стал наблюдать.
Удивительное зрелище: над белыми нетронутыми сугробами плывет черное лицо с белоснежной же улыбкой… (Не надо было покупать Наоми такую светлую шубку и шапочку, так недолго перепугать окрестных жителей до полусмерти!)
Сейчас девочка завороженно смотрела, как падают крупные хлопья снега, подставляла им ладонь, стянув перчатку, но рассмотреть не успевала – они таяли, едва коснувшись руки.
– Не так надо, – вдруг сказал Сирил, отчего-то гораздо лучше моего умевший общаться с детьми (может, оттого, что он сам еще не повзрослел?), и присел рядом с Наоми на корточки. – Гляди сюда!
На рукаве его темного пальто снежинки, конечно, были прекрасно видны, и Наоми уставилась на них огромными глазами, даже приоткрыв рот от удивления.
– А вот еще… – Сирил подошел к ней, откуда-то выудил увеличительное стекло (я даже его помнил, когда-то с его помощью кузен поджег стог сена) и дал девочке посмотреть на снежинки во всей их красе. Изумлению ее не было предела!
Конечно, ни одной воспитанной английской барышне и в голову бы не пришло прыгать от восторга, хлопать в ладоши и пританцовывать под падающим снегом под неведомую мелодию и в странном ритме, но ведь Наоми была всего лишь бедной негритянкой, впервые увидевшей зиму…
Милые семейные радости закончились, стоило нам усесться в гостиной.
Тетушка Мейбл, не повышая голоса, вежливо и методично отчитывала Сирила за безалаберность, шашни с сомнительным дамами, нежелание заниматься чем-то полезным…
Надо думать, она намеренно выбрала момент, когда Сирилу некуда бежать.
Полковник флегматично потягивал крепчайший чай, в котором коньяка было больше, чем заварки.
Наоми, забыв о надкушенном сандвиче, восторженно крутила кулон, только что подаренный Сирилом.
Надо же, он умудрился не только заметить, насколько ей понравилась та вещица, но и упросить мистера Флипа ее продать. Учитывая, что это была память о покойной жене, а безутешный вдовец к тому же терпеть не мог своего бывшего секретаря… Задача не из легких!
Но уж чего у Сирила не отнять – он умеет быть благодарным.
На мгновение отвлекшись от новой игрушки, Наоми взглянула на меня в упор, отчего мне захотелось поежиться. В ее темных глазах читалось такое понимание, словно они принадлежали столетней старухе, а не маленькой девочке…
– Вик! – услышал я оклик тетушки.
– Да, – откликнулся я, даже с некоторым облегчением отводя взгляд.
Пожалуй, нужно тоже что-нибудь подарить тетиной воспитаннице. Скажем, кактус? Думаю, ей подойдет Белла, они с Наоми даже чем-то похожи.
Stenocactus crispatus не зря в просторечии называют кудрявым. Его колючки неуловимо напоминали жесткие кудряшки Наоми.
– Что ты думаешь о мисс Кингман? – Голос моей милой родственницы был тих и спокоен, но до предела прямая спина выдавала ее настроение.
– В каком смысле? – уточнил я, пытаясь вспомнить, о ком вообще шла речь.
– Я подумываю пригласить ее погостить у нас неделю-другую, – сообщила тетушка, спокойно размешивая ложечкой чай. – А возможно, и мисс Николсон. Раз уж Сирил не хочет работать, он не сочтет слишком тяжелым трудом сопровождать и развлекать юных леди.
Я бросил взгляд на кузена, лицо которого посерело, а на лбу выступили капельки пота. А я вспомнил наконец упомянутых девушек. Одна из них – слащаво-сентиментальная особа с повадками питона, а вторая – прыщавая девица, способная задавить Сирила массой. К тому же мисс Николсон смеялась так утробно, что дрожь пробирала, казалось, это смех людоедки.
