– Собираетесь направить одну из своих машинок на Джеронимо? – спросил Холидей с улыбкой. – Он просто возьмет и испарится, а через секунду объявится где-нибудь за полсотни миль от вас.
– Надо же с чего-то начинать, – произнес Эдисон, входя в вестибюль. – Мы готовы отправляться?
Холидей утвердительно промычал, и трое компаньонов вышли через заднюю дверь – к запряженному парой лошадей фургону и оседланному мерину. Холидей поморщился от яркого света и, стараясь не обращать внимания на ветер в лицо и пыль, преодолевая боль, забрался на козлы; следом за ним – Эдисон. Бантлайн сел в седло.
– Ну, хорошо, – произнес Эдисон, – трогаем. Если повезет, до места доберемся к закату.
– Почему бы просто не отправиться туда поездом? – прорычал Холидей, страдая от того, как трясется и подпрыгивает на неровностях повозка.
– Если эксперимент завершится успешно, – ответил Эдисон, – а иначе и быть не может, потому что не было бы смысла тогда вообще за него браться, то назад придется идти пешком.
– Об этом я не подумал, – признался Холидей. – Что взять с простого зубодера и картежника…
«…который время от времени убивает людей», – добавил он мысленно.
Они проехали ряд деревянных домов, практически выбеленных беспощадным солнцем, и через несколько минут оказались ни окраине города. Дальше ехали вдоль железнодорожных путей. Делали привал каждые два часа у тенистых водопоев – природных и искусственных, устроенных еще прокладчиками железной дороги и столь нужных в знойном Нью-Мексико.
– Жара такая, что мне даже больше хочется пить, чем напиваться, – заметил Холидей, прислонившись к кривому деревцу. Время было далеко за полдень.
– Так и в Бога недолго поверить, – хохотнув, заметил Бантлайн.
– Думаешь, какой-то из приборов точно сравняет станцию с землей? – спросил Холидей у Эдисона.
– Завтра выясним, – ответил изобретатель.
– У меня вопрос, – сказал Холидей.
– Говори.
– Завтра ты разрушишь – ну, или надеешься разрушить – железнодорожную станцию, то есть физический объект, защищаемый шаманом – Римским Носом или другим краснокожим кудесником. Предположим, у тебя получится.
– Хочется думать, что получится, – сказал Эдисон. – А в чем вопрос?
– Как, черт возьми, это поможет тебе нейтрализовать магию Джеронимо и Римского Носа, что сдерживает нашу армию у берега Миссисипи? Там ведь нет станций, нет плотных барьеров. Как ты, разрушив заговоренный вокзал, сумеешь побороть индейскую магию там, на реке?
– Пока еще никто не знает, как побороть их магию, Док, – ответил Эдисон. – Если мы разрушим станцию, то этим докажем, что ее возможно побороть в принципе, что наука сильнее колдовства. Я проанализирую наш успех, выделю рабочий принцип и, вооруженный полученным знанием, развею сомнения: мы можем соперничать с шаманами.
– Надеюсь, ты прав, – сказал Холидей.
– И я надеюсь, – улыбнулся Эдисон.
– Кое-какого прогресса мы уже добились, – добавил Бантлайн. – Краснокожие нападали на латунные экипажи, стреляли по ним из луков и винтовок, но мы до сих пор не потеряли ни одного пассажира.
Эдисон замотал головой.
– Это благодаря сверхпрочной латуни, Нед, но не нашей способности противодействовать магии. Ни апачи, ни шайены, нападая на дилижансы, ворожить и не пытались.
– Откуда нам знать? – парировал Бантлайн.
Эдисон пожал плечами.
– Тут ты прав, – ответил он, решив не спорить.
Они еще немного отдохнули в скудной тени при водопое, потом забрались в повозку – Эдисон сел на коня – и отправились дальше на запад вдоль путей. К краю священной долины приблизились перед самым закатом.
– В темноте возиться смысла нет, – объявил Эдисон. – К работе приступим на рассвете.
Они достали из фургона спальные принадлежности, развели костер и, приготовив и съев скромный ужин, легли спать.
Холидей проснулся от того, что Эдисон ткнул его в бок мыском сапога. Казалось, спал он всего минут пять или шесть.
– В чем дело? – спросил Холидей, одновременно садясь и выхватывая револьвер.
– Спокойней, Док, – произнес Эдисон. – Время вставать.
Холидей отчаянно поморгал, потом вспомнил, куда и зачем выбрался, поднялся на негнущиеся ноги. Отпил из фляжки виски, затем воды из предложенной Бантлайном фляги.
– Черт! – пробормотал он. – Сегодня даже ярче и жарче вчерашнего. И я не припомню, чтобы здесь было столько пыльных вихрей, – добавил он, указав на метущие по дну долины песчаные воронки.
– Ну, каков наш первый шаг? – спросил Холидей, утирая рот платком.
– Мы могли бы начать прямо отсюда, – сказал Эдисон. – Заколдованная часть путей начинается у спуска в долину, однако, думаю, резоннее начать с самой станции.
– Почему?
– Если хотя бы одно из наших устройств сработает, мы, уничтожив пути, пустим под откос целый поезд с грузом и пассажирами. Если у нас будет получаться, то мы для начала эвакуируем вокзал, а после предупредим машинистов поездов, следующих в обоих направлениях.
– Да, понимаю, смысл есть, – согласился Холидей. – К тому же я тут больше для моральной поддержки. Не знаю даже, каким концом нацеливать на станцию ваши технические штуковины.
Они спустились в долину и поехали в сторону вокзала.
– Ну, хотя бы народу нет, – заметил Бантлайн.
– Если не считать билетера.
– Отведем его в сторонку перед началом эксперимента, – пообещал Эдисон и обратился к Холидею: – Думаю, нам пригодится нечто большее, нежели моральная поддержка: вряд ли начальник станции даст нам разрушить вокзал.
– Беру его на себя, – ответил дантист.
Достигнув станции, они ее обогнули и остановились. Спешились.
– Дайте минуту, – попросил Холидей и отправился ко входу на вокзал.
– Доброго утра, сэр, – поздоровался билетер, новенький. – Могу я вам помочь?
– О, определенно можете, – ответил Холидей. – Колода карт имеется?
– Боюсь, что нет, сэр, – нахмурился билетер.
– Ну что ж, тогда выходите из-за стойки, будем знакомиться, – сказал Холидей, доставая фляжку. – Я, может, даже угощу вас.
– Боюсь, правила запрещают мне близкое общение с клиентами. И уж тем более мне не положено пить на службе.
– А мы никому не скажем.
– Простите, сэр…
Холидей как ни в чем не бывало выхватил револьвер и навел его на билетера.
– Каким тебя простить – живым или мертвым? Выбирай.
– Прошу, сэр, не убивайте! У меня жена и две дочери.
– Какая прелесть, – заметил Холидей. – Давай присядем, и ты расскажешь о семье.
