Холидей помахал сове рукой, и та махнула в ответ крылом – хотя позднее Холидей решил, что ему показалось.
29
Той ночью Холидей проиграл в покер три сотни долларов, затем выиграл пятьдесят в фараон и решил остановиться, пока не потерпел фиаско сродни тому, что постигло его в «Монархе», в ночь, когда Оскар Уайльд пришел посмотреть на его игру. Утром он встал в десять часов. На карнизе за окном сидела птица. Холидей заговорил с ней, но птаха в ответ лишь защебетала и, стоило к ней приблизиться, упорхнула.
Холидей спустился в вестибюль и, не застав там Шарлотты, вышел на улицу. Провел ладонью по щеке и решил, что пора побриться. Отправился в цирюльню.
– Могу вас и подстричь заодно, – предложил брадобрей, намыливая Холидею щеки.
Тот хотел было отказаться, но, взглянув на себя в зеркало, решил, что и правда слегка оброс. Шарлотте определенно будет приятнее ужинать с ним, если он приведет себя в порядок. С такими мыслями Холидей согласился на стрижку.
– Чуть ранее заходил ваш друг, мистер Бантлайн, – сообщил цирюльник, беря в руки ножницы. – Пытался продать мне латунную бритву, – хихикнул он. – Представляете! Латунную бритву!
– На вашем месте я бы купил, – ответил Холидей.
– Вообще-то, мистер Бантлайн пытался втюхать мне две дюжины лезвий. Божился, что они никогда не затупятся.
– Хотите верьте, хотите – нет, он говорил чистую правду.
– Сколько у меня, по-вашему, рук? – усмехнулся цирюльник. – Если эти лезвия никогда не тупятся, что мне делать с двумя дюжинами таких?
– Похоже, – улыбнулся Холидей, – Нед доизобретался до того, что разучился торговать.
– Так он не брехал? – спросил цирюльник. – Лезвия и правда вечны?
– Если Нед сказал, что вечны, значит, они вечны.
– Вы его друг, Док. Передайте мистеру Бантлайну: четыре я еще купить могу.
– Как увижу – передам, – пообещал Холидей.
– Ну ладно, не двигайтесь, сейчас я побрею вас настоящей бритвой.
Минуты через три цирюльник закончил, и Холидей, заплатив гривенник, вышел на улицу. Проведя два года в Тумстоуне и Лидвилле – городах, которые Эдисон буквально открыл заново, – он никак не мог заново привыкнуть к лошадям у коновязей, к кучкам навоза на дороге и газовым лампам, что средь бела дня освещают темные уголки комнат.
Холидей заглянул к Мейбл Гримзли и занял свой обычный столик. Мейбл сразу вышла к нему с чашкой в одной руке и кофейником в другой.
– Ага! – сказала она. – Мой любимый клиент!
– Скорее самый известный и зловещий, – ответил Холидей.
– Это одно и то же, – улыбнулась хозяйка. – Сохраните за собой громкую дурную славу – и останетесь моим любимым клиентом.
– Шарлотта к вам не заглядывала?
– Часа два-три назад. Сказала, что у нее кое-какие дела, но не захотела беспокоить вас. Решила, раз вы накануне играли в карты, то встанете очень поздно.
– Она была права отчасти, – криво усмехнулся Холидей. – В карты я проигрался и продрых только до девяти.
Мейбл засмеялась.
– Говорят, вы за две ночи выиграли несколько тысяч. Не может же вам всегда везти.
– Не может, – согласился Холидей. – Однако мечтать не вредно.
– Что заказывать будете, Док? Как обычно?
Холидей уже думал взять, по привычке, тост и яичницу, однако тут понял, что сильно голоден. Должно быть, накануне ночью не успел нализаться как следует.
– Мне, пожалуй, небольшой стейк.
– Забавно, – улыбнулась Мейбл. – Готова была поклясться, что вы – Док Холидей.
Она ушла на кухню, а он достал из кармана книжку. Холидей все еще читал ее, когда Мейбл принесла завтрак.
– Что у вас там? – спросила хозяйка, указав на книгу.
– Биография президента Линкольна, – ответил Холидей. – Приобрел в магазине смешанных товаров. – Закрыв книгу и отложив ее в сторонку, он спросил: – Как думаете, сколько давали за голову Джона Уилкса Бута?
– Кто он такой? – спросила Мейбл.
– Убийца мистера Линкольна.
Хозяйка задумчиво нахмурилась.
– Сколько дают сейчас за Билли Кида?
– Десять тысяч.
– Ладно, тогда… пятнадцать?
– Сотню тысяч, – улыбнувшись, произнес Холидей.
– За голову одного человека? – поразилась Мейбл. – Черт, даже за Джеронимо дают всего двадцать. Вот что бывает от начитанности, – пожала она плечами, – узнаешь кучу всего бесполезного.
– Вот дочитаю и оставлю эту книгу вам, – пообещал Холидей. – Даже так, берите ее сейчас. Все, что мне было интересно, я вычитал.
Мейбл покачала головой.
– Без обид, Док, но мне хватает Доброй Книги. Каждое утро перед тем, как идти сюда, прочитываю по десять глав.
– Порой десять глав не составляют и половины страницы, – заметил Холидей.
– Неважно, как они длинны, – ответила Мейбл. – Важно, что в них.
– Ваша правда.
– Вы читаете Библию, Док?
– Больше нет, – покачал он головой.
Мейбл понимающе кивнула.
– Полагаю, людям вашей профессии это только мешает.
– Я по профессии дантист.
– Будь вы исключительно дантистом, не ели бы у меня задаром.
Холидей широко улыбнулся.
– Туше.
– Попросила бы не выражаться, – ответила Мейбл. – В общем, хватит уже болтать о наградах и библиях. Ешьте, пока не остыло.
Холидей принялся за стейк. Исходящий от мяса аромат не обманул: на вкус оно оказалось просто замечательно. Доев, Холидей попросил налить еще кофе, а после – жалея, что легкие не дадут закурить – снова раскрыл книгу.
– Вот если бы ваш приятель Том Эдисон провел сюда электрический свет, – заметила Мейбл, прибирая за соседним столиком, – читать стало бы гораздо удобнее.
– Он в эти дни слегка занят, – ответил Холидей, – однако я попрошу его заглянуть к вам и сориентироваться, что ему потребуется и сколько будут стоить его услуги.
– Я бы и с ним могла договориться, – сказала Мейбл. – Бесплатная еда в обмен на свет.
– Так ему и передам.
– Спасибо.
Холидей встал из-за столика и отправился назад в отель. В вестибюле спросил у портье, не возвращалась ли Шарлотта.
– Еще нет, Док, – ответил работник гостиницы. – Как она ушла часа три-три с половиной назад, так я ее больше не видел.
– Она не говорила, куда собирается?
Портье покачал головой.
– Нет. Да и с чего бы ей докладываться?
