На Павелецком вокзале он взял такси. Время было уже позднее, и доехали быстро. Дед, скорее всего, уже спит. Но едва он открыл дверь квартиры, как в прихожую выглянул дед.
– Захарка! Приехал! Дай обниму тебя! Ты голодный?
– Да нет. Только чаю хочу.
– Идем, Вера Борисовна испекла твой любимый пирог. Садись, я включу чайник и сам заварю чай…
– Ох, дед, как я рад, что вернулся!
– Рассказывай, как там Инга?
– Знаешь, мне минутами было ее жалко.
– Это правильно, мой мальчик. Она в сущности ведь совсем неплохая… Это бабушка твоя ее ненавидела.
– Знаешь, она сказала, что ей было очень тяжело в нашем доме.
– Если помнишь, я тебе это говорил. Она была чужой… бабушка ее здорово гнобила, как теперь говорят. И Аглаша, поначалу она радовалась, что Лешка женился на ней, а потом перешла на сторону бабушки, а я… Я был слишком занят. К тому же, когда я пытался ее защищать, твоя бабушка набрасывалась на меня с абсурдными обвинениями, будто я вообще снохач…
– Вот даже как! – рассмеялся Захар. – Знаешь, она до сих пор невероятно красива. И, похоже, по-настоящему любила своего последнего мужа. Но пропасть между нею и нашей семьей я осознал, увидев, что в ее очень элегантном доме нет книг, только кулинарные. Кстати, готовит она фантастически. И похоже, раскаивается искренне.
– А какой помощи она от тебя хотела?
– Никакой конкретной. Просто через неделю после похорон мужа захотела побыть с сыном…
Дмитрий Захарович ласково потрепал внука по плечу.
– Я рад, что ты так к ней отнесся. Мне всегда казалось, что ее вина не столь уж велика…
– Нет, дед, ее вина велика… Но я уже способен ее простить. Я как-то вечером приехал, а у нее в гостиной на диване спит мальчишка лет шести, соседка подкинула на вечер. И она была с ним так нежна… даже пела ему какую-то песенку на иврите… И меня такая вдруг ревность одолела и обида… Но потом я сказал себе – ты взрослый мужчина, а она уже старая одинокая женщина и свою материнскую нежность не успела за жизнь растратить…
Дмитрий Захарович ласково улыбнулся.
– Захарка, ты… Я рад. Ты все правильно рассудил.
– И спасибо тебе, дед, что ты настоял на этой поездке. Я многое понял и узнал…
– Захарка, больше ты мне ничего рассказать не хочешь? По-моему, что-то еще там произошло? Ты встретил девушку?
– Ну, вообще-то я встретил двух девушек, и обеих зовут Рита, – рассмеялся Захар. – Но говорить тут не о чем.
– Ну, не о чем так не о чем! Что у тебя завтра?
– С утра лекции. А потом в лабораторию и до самого вечера. Я так уже соскучился по работе… Не умею я отдыхать больше трех дней.
– Тогда ступай спать. И я пойду.
На время лекций Захар всегда отключал телефон. После лекций, как правило, скапливалось множество звонков. Вот и сегодня… Однако его обступили студенты, забросали вопросами. Ему это нравилось. Значит, им было интересно.
Особенно его радовал студент Извеков. На редкость пытливый и умный парень. Он частенько задавал ему вопросы, отвечать на которые Захар очень любил. Но сегодня Извекова не было.
– Ребята, а где Извеков? – спросил он.
– Заболел.
– Грипп?
– Ну, наверное…
В этот момент в дверь аудитории просунулась взлохмаченная башка студента Долгова.
– Захар Алексеевич, вас там спрашивают…
– Кто?
– Какая-то гирла!
– Долгов, что за выражение! – улыбнулся Захар.
В коридоре у окна спиной к нему стояла девушка.
– Простите, вы меня искали?
Она обернулась. Он обомлел. Это была Рита, первая Рита.
– Вы? Как вы меня нашли?
– Ох, какое совпадение… Извините, что я тогда удрала. А вы профессор Тверитинов?
– Да.
– А я сестра Илюши Извекова.
– И что с ним такое? Что вас привело ко мне? – встревоженно спросил Захар.
– Илья просил передать вам вот эту тетрадь.
– Что это?
– Я не понимаю, но он говорит, это очень важно. Тут какие-то его расчеты, что ли… А он… – она всхлипнула.
– Да что с ним такое?
– Он в больнице. У него… инфаркт…
– Инфаркт? – поразился Захар. – В двадцать лет?
– Да.
– Господи помилуй! Но отчего? Что-то случилось? Или у него больное сердце?
– Нет. Говорят, такое бывает от перенапряжения… Захар Алексеевич, умоляю вас, посмотрите эту тетрадь и, даже если это полный бред, подбодрите его как-то…
– Послушайте, Рита, я, разумеется, посмотрю тетрадь, но не сию минуту. На ходу это невозможно. Я сейчас должен ехать в лабораторию, а вечером непременно посмотрю, но я просто уверен, что это не бред. Илья мой лучший студент, на редкость способный, я бы даже сказал, талантливый парень, так ему и передайте. Или он в реанимации?
– Нет, уже в палате…
Он положил тетрадь в кейс.
– Извините, Рита, мне пора…
– Захар Алексеевич, а вы… Вы на меня сердитесь?
– Сержусь? С какой стати мне на вас сердиться?
– Что я сбежала…
– Рита, побойтесь Бога! Вы нуждались в поддержке, я вам ее оказал, только и всего.
Он быстро шел по коридору, она с трудом за ним поспевала.
– Захар Алексеевич, а вы… не могли бы как-нибудь заглянуть к Илюшке в больницу? Он был бы счастлив! Он вас просто боготворит!
– А где он лежит?
– В Первой Градской.
– О, это совсем рядом с моим домом. Непременно зайду. Только не сегодня. Вот как прочту тетрадку, так и навещу Илью. А сейчас передайте ему от меня привет. Да, кстати, у вас с братом разные фамилии…
– Мы от разных отцов.
– Понял.
Он подошел к своей машине.
– Вам в какую сторону? – спросил он.
– Нет, спасибо, я тоже на колесах. Вы очень хороший человек, Захар Алексеевич, и жизнь второй раз посылает мне вас, когда мне плохо… Спасибо!
Она ушла. На сей раз она ему совершенно не понравилась. И даже не вызывала сочувствия. Он прислушался к себе. А та, вторая Рита, в которую я вроде как влюбился без памяти… Сердце слегка екнуло при воспоминании о ее дивных рыжих кудрях. Позвонить ей, что ли? Я вчера был не слишком любезен. Нет, не буду, я сегодня слишком занят.
Конечно, он попал в пробку. Хотел позвонить Рите, но тут вспомнил об Илюшкиной тетрадке. Посмотрю, пока торчу тут… Он достал тетрадь из кейса и вскоре забыл обо всем. С ума сойти, какая свежесть мысли, какой неожиданный и, казалось бы, просто немыслимый подход, как интересно!
